Научиться дышать

— Вань, я не лезу в ваши отношения. Клянусь. Оксана решила выступить послом милосердия и примирить нас, она спрашивала моего совета и все. Что такого случилось, что заставило тебя приехать сюда и накинуться на меня?

Лицо ее Волчары было уставшим, но она не могла не улыбнуться, снова видя его. Черная щетина, еще более мужественный взгляд, сталь в глазах. Одно изменилось: ему так шли дорогие костюмы.

— Я не знаю, что с ней, с нами. Она изменилась вскоре после того, как ты объявилась в моей жизни. Такое ощущение, будто между нами выросла стена, и она увеличивается с каждым днем.

— А я-то тут при чем? Чуть что – сразу я виновата? Только потому, что нахожусь поблизости?

— Я подумал, что ты могла с ней поговорить и что-то рассказать…

— Ну да, ты ведь ей соврал. Не парься, я подыграла тебе в этом низкопробном спектакле.

Иван вздохнул, понимая правоту Иры. Он соврал, и вина уже автоматически ложится на него.

— Я не ожидал тебя снова когда-нибудь увидеть, поэтому…

— Поэтому у идеального Вани Волкова не нашлось плана лучше, чем навешать дешевой быстрорастворимой лапши на уши своей невесте?

Такая она, эта «идеальность», — не готова к неожиданностям. Легко быть идеальным, когда играешь по своим правилам. А когда жизнь их меняет слишком непредсказуемо, образ всегда правильного человека растрескивается, как плохо застывшая глина.

— Какого черта ты меня обвиняешь, как будто сама лучше?!

— Я небезразлична тебе, — без всякого самодовольства и гордости произнесла она.

— Бред.

— Не бред, Ваня, не бред. Твоя почти жена терзается чем-то, ищет пути осчастливить тебя в обход самого прямого — стать самой твоим счастьем. С ней что-то творится за твоей спиной, но ты не в курсе, что именно. И самый верный способ решить проблему ты нашел в том, чтобы спустить всех собак на меня. А знаешь почему?

Волков молчал. Противопоставить ей нечего.

— Да потому, что тебе проще обвинить кого угодно в своих личных проблемах: меня, соседей, инопланетян! Только бы не простить… Не простить, что я ушла от тебя! Признайся, Волчара, что это так, покажи, что ты все тот же Волков, а не лгущий трус. Ты не можешь даровать виновному прощение, поэтому точишь топор для невинных!

Ирина выдохнула, словно бы со всеми этими словами вышло все ее сожаление о содеянном. Она не хотела с ним ругаться, а дело уже дошло до кровавой бойни. Но ей было обидно, что он подозревает ее в каких-то гнусных вещах! Нет ей дела до его семьи, его жены и всего прочего. Своих забот столько, что на других, банально, времени нет.

— Да, ты права. Я, наверное, до сих пор где-то глубоко в душе тебя не смог простить. Или отпустить.

— Вот и признай, что я тебе небезразлична. Тогда будет проще от этого избавиться. Пока не диагностируешь болезнь, как можно подобрать лечение?

— Нет, Ира, я не болен тобой. Не льсти себе. У меня есть невеста, которая станет женой в декабре, и дочь. Они мне небезразличны, но не ты.

Зачастую люди не чувствуют меры и продолжают сыпать соль на рану неосторожными словами, лишь усугубляя собственное положение. Вересова уже не смогла выносить его слов.

— Да уж, мечта поэта. Жена, которая невесть что от тебя таит и которая совсем не так счастлива с тобой, как хочет показать. Она выдает за правду фальшивую монету. И дочь, которая тебе не дочь.

— Замолчи, — прошипел Волков, ибо правда уже посыпалась на его раны солью. — Света моя дочь, хоть тебе этот факт и не нравится. Не имеет значения, чья кровь течет в ее венах. Важно лишь то, кого она называет папой, кто в ее сердце значится родным человеком. Скажи мне, где твоя мать, а сестра? Где твоя семья, люди, в чьих жилах протекает такая же точно кровь, как у тебя?

Лицо Ирины осунулось, точно она уже век все это слушала и смертельно устала. Но так и было. Она старалась не вспоминать о матери и сестре, об их гадкой подлости, о предательстве. Теперь вот Волков скальпелем кромсал ее сердце на куски.

— Может, ты скажешь, где твой Сережа, обещавший тебе местечко в раю за красивые глаза? А с ним же и дело всей жизни твоего отца, — все говорил и говорил Иван; его словно заклинило.

Пластинка, которая с назойливой частотой прокручивалась в его голове, убеждая его, что он забыл ее, забыл все мечты, что связывал с ней, забыл, как пусто и холодно было в его жизни после ее ухода, к чертям слетела с проигрывателя и, разломанная на части, валялась на полу. Сил обманывать себя не осталось.

— Сережа где-то в хорошем месте, — только и ответила Ирина.

Он забрал у нее так много. Не только материальные вещи в виде фирмы отца. Господи, он забрал у нее так много! Забрал то, что уже никогда не вернешь. Время в кухне, да и во всей квартире замерло на половине второго дня. Иван перевел дыхание и успокоился. Надоело быть трусом перед самим собой.

Да, она небезразлична ему. Да, он все помнит, и от этого больно. Но нет, он бы не хотел ничего возвращать назад. Люди никогда не могут забыть других людей, даривших им тепло и свет, а потом неожиданно заточивших в ледяной мрак. Ничего нельзя забыть, прошлое живет своей жизнью внутри каждого из нас.