Научная фантастика. Ренессанс

Глядя на сидящего за кухонным столом отца, Хуан сознавал, что имеет в виду мать. Он понял это еще в шесть лет. Луис Орозко ел рассеянно, как человек, вернувшийся домой после тяжелого трудового дня. В воздухе вокруг него парили призраки из мыльных опер, в которых он даже не принимал участия. Может, ближе к вечеру он активно включится в какой-нибудь фильм, но это занятие тоже не требует ни малейших усилий. Папа постоянно пребывал в прошлом или в другом измерении. И мама боялась, что Хуан кончит так же. Вот уж чего не будет! Я выберу лучшее и научусь, притом научусь не за годы, а за несколько дней. А когда мое лучшее вдруг станет никому не нужным, я найду другое и ему тоже быстро научусь.

Мама много работала, и она, конечно, замечательная, только ее информационная служба… это же тупик. Дай бог, чтобы она никогда этого не осознала. Хуан уж точно не станет разбивать ей сердце, говоря об этом. Местный мирок затягивает, но округ Сан-Диего, со всей его историей, промышленностью и университетами, — песчинка по сравнению с миром людей и идей, бурлящими вокруг. Было время, когда папа Хуана пытался стать его частью, да не угнался или оказался слишком негибким. Со мной будет по-другому.Голубенькие таблеточки об этом позаботятся. Возможно, цена станет слишком высокой: бывали минуты, когда Хуан тупел настолько, что не мог вспомнить собственного имени. Что-то вроде приступов, но они быстро проходили. Всегда. До сих пор. С товаром, которым торгуют из-под полы, никогда ни в чем нельзя быть уверенным.

Но Хуан твердо решил для себя одно: я приспособлюсь.Он не станет неудачником, как его отец.

Хуан вышел из машины за пару кварталов от дома Гу. Он уверял себя, что хочет освоиться в чужом районе: это не самая популярная часть города. Но настоящая причина была в другом — слишком уж быстро он доехал. И не успел подготовиться к тому, чтобы лицом к лицу встретиться со своей партнершей по команде.

Западный Фоллбрук не относился к фешенебельным районам, но уж точно был богаче и современнее, чем Лас-Меситас. Б ольшую часть своих доходов он получал благодаря тому, что примыкал к восточным воротам лагеря Пендлтон. Хуан шагал по залитой вечерним солнцем улице и вертел головой во все стороны. Народу было немного: несколько взрослых, вышедших на пробежку, да играющие в какую-то загадочную игру малыши.

С отключенными проекциями каменные дома выглядели приземистыми и располагались в глубине заботливо ухоженных дворов. Во многих росли засухолюбивые растения и карликовые сосны, напоминающие увеличенный «бонсай». В других были тенистые деревья и засыпанные гравием площадки или подстриженные газоны.

Хуан подключился к согласованной проекции. Как и следовало ожидать, улица сильно преобразилась: вечернее солнце играло в струях фонтанов и освещало густо поросшие зеленью газоны, дома украсились широкими окнами и уютными патио. Одни заливал яркий свет, другие находились в тени. Но при этом не было никаких проявлений индивидуальности, не встречалось ни рекламы, ни граффити. Район был идеально согласован: единое, цельное произведение искусства. Хуану стало немного не по себе. Почти в любой части Сан-Диего попадались домовладельцы, выбивающиеся из общего образа. Но западный Фоллбрук держал своих обитателей даже в большей строгости, чем многоквартирные дома. Чувствовалось, что здесь над всем главенствует единая воля, готовая отвратить любое вторжение чужаков. И называлась эта единая воля — морская пехота Соединенных Штатов.

Над головой Хуана вспыхнула стрелка. Она указала на боковою улицу и метнулась к третьему дому по правой стороне. Сагау!Хуан хотел бы потянуть время, может, стоило обойти квартал. Я еще не решил, как буду говорить с ее родителями. Взрослые американцы китайского происхождения чудной народ, особенно те, что побывали в лагерях. После освобождения некоторые покинул США, перебрались в Мексику, Канаду или Европу. Другие стали жить по-прежнему, даже вернулись на государственную службу, но затаили обиду. А кое-кто из них помог закончить войну, попутно выставив правительство в очень невыгодном свете.

Хуан шел по подъездной дорожке к дому Гу и в последний раз просматривал информацию о семье Мири. Так, если Уильям ей не брат, то кто? Он никогда не привлекал к себе внимания, так что о нем не ходило никаких слухов. К тому нее Файрмонт довольно строго защищал частную жизнь своих учащихся. Хуан пошарил вокруг, обнаружил несколько любопытных снимков. Будь у него еще пара минут, он бы все узнал о Уильяме…

Но Хуан уже стоял перед входом в дом Гу.

Мириам Гу встречала его в дверях. Хуан ожидал услышать упрек за опоздание, но она просто жестом пригласила его войти.