Научно-фантастические рассказы американских писателей

— Работать у меня на кухне, — ответил хозяин и отвернулся.

Джон Уэбб, сидевший на кровати, ничего не ответил. Его жена не шелохнулась. Тогда senior Эспоза сказал:

— Это все, что я могу для вас сделать. Чего вы еще хотите от меня? Вчера ночью эти люди на площади требовали вас. Вы видели у них в руках мачете? Мне удалось договориться с ними. Вам повезло. Я сказал, что нанял вас на работу в отеле сроком на двадцать лет и теперь вы мои служащие и находитесь под моей защитой.

— Вы сказали им это!

— Senor, senor, вы должны благодарить меня за это. Подумайте сами, куда вы пойдете? В джунгли? Через два часа вы погибнете от укусов ядовитых змей. Сможете вы проделать пятьсот миль пешком до столицы, куда вас все разно не пустят? Нет, вы должны примириться с тем, что произошло. Senor Эспоза открыл дверь в коридор. — Я предлагаю вам честную работу и твердую заработную плату — два пезо в день и харчи. Предпочитаете вы остаться у меня или хотите встретиться в полдень с моими друзьями, которые ждут вас на площади? Решайте.

Дверь закрылась. Senor Эспоза ушел.

Уэбб встал и долго смотрел на дверь. Затем подошел к стулу и ощупал кобуру револьвера, прикрытую брошенной поверх пиджака белой рубашкой. Кобура была пуста. Он держал ее в руках и, растерянно моргая, смотрел в ее черную пустоту, а затем перевел взгляд на дверь, за которой скрылся сеньор Эспоза.

Он подошел к кровати и сел на нее. Затем он прилег рядом с женой и поцеловал ее. Так лежали они и смотрели, как светлеют в комнате стены и разгорается новый день.

* * *

В одиннадцать часов, открыв настежь окна и двери, они начали одеваться. В ванной нашлись мыло, полотенца, бритвенный прибор, одеколон, заботливо приготовленные сеньором Эспозой.

Джон Уэбб тщательно побрился и оделся. В одиннадцать часов тридцать минут он включил маленький радиоприемник у кровати. Такой приемник обычно легко ловил станции Нью-Йорка, Кливленда или Хюстона. Но теперь он молчал. Джон Уэбб выключил его.

Возвращаться не к чему, позади ничего нет. Жена неподвижно сидела у двери на стуле, устремив немигающий взгляд в стену.

— Мы можем остаться здесь и работать, — сказал он. Наконец она сделала какое-то движение.

— Нет, мы не можем. Право, не можем. Ведь ты сам это знаешь.

— Да, должно быть, не можем.

— Выхода нет. Мы избалованы, мы испорчены, но мы последовательны в своих поступках.

Он на минуту задумался.

— Мы можем уйти в джунгли.

— Не думаю, чтобы нам удалось выйти из отеля незамеченными. Ведь мы не собираемся бежать, чтобы за нами устроили погоню, чтобы нас поймали? Это еще больше все осложнит.

Он кивнул.

Оба какое-то время молчали.

— Может быть, остаться здесь и работать будет не так уж плохо, — сказал он.

— Для чего? Все умерли — твой отец и мой, твоя мать и моя, твои братья и мои, все наши друзья, погибло все, что было нам близко и понятно.

Он кивнул.

— Мы останемся здесь, начнем работать, и в один прекрасный день кто-нибудь тронет меня и ты не стерпишь, ты ведь сам знаешь, что не стерпишь. Или кто-нибудь тронет тебя, и тогда я не стерплю и что-нибудь сделаю.

Он снова кивнул головой.

Так они тихонько беседовали минут пятнадцать. Наконец он поднял трубку телефона.

— Bueno, — ответил голос.

— Senor Эспоза?

— Si.

— Senor Эспоза, — он передохнул и облизнул губы, — скажите вашим друзьям, что в полдень мы выйдем из отеля.

Ответ последовал не сразу. Затем послышался вздох и сеньор Эспоза сказал:

— Как вам угодно. Вы уверены, что…

Наступило молчание, длившееся с минуту. Затем на другом конце провода голос сеньора Эспозы тихо произнес:

— Мои друзья будут ждать вас в конце площади.

— Хорошо, мы встретимся с ними там, — ответил Джон Уэбб.

— Но, senor…

— Да.

— Прошу вас, не вините меня, не вините нас.

— Я никого не виню.

— Это ужасный мир, senor. Никто из нас не знает, зачем он здесь и что он здесь делает. Эти люди сами не знают, почему они так озлоблены, но они озлоблены. Простите их и не питайте к ним ненависти.

— Я не питаю ненависти ни к ним, ни к вам.

— Благодарю вас, благодарю.

Возможно, человек на другом конце провода плакал. Трудно сказать. Слова его прерывались паузами. Он тяжело дышал. Спустя какое-то время он промолвил:

— Мы сами не знаем, что делаем. Без всякой причины люди набрасываются друг на друга — только потому, что они очень несчастны. Запомните это. Я вам друг. Я помог бы вам, если бы это было в моих силах. Но я бессилен. Я один против целого города. Прощайте, senor. — Он повесил трубку.

Джон Уэбб продолжал сидеть, не снимая руки с умолкшего телефонного аппарата. Прошла минута, пока наконец он поднял голову. Еще минута, пока его взгляд сосредоточился на чем-то, что было прямо перед ним. И, даже когда его глаза явственно разглядели то, на что он так пристально смотрел, прошло еще какое-то время, прежде чем на лице его появилась бесконечно усталая, ироническая улыбка.

— Посмотри — промолвил он наконец.

Леонора проследила направление его взгляда. Они смотрели на забытую сигарету — под ней на гладкой чистой поверхности стола чернела обуглившаяся впадина.

* * *