Научно-техническая разведка от Ленина до Горбачева

Разведывательный план хранился в помещениях, занимаемых легальными резидентурами за рубежом, в строгой секретности. Он представлял собой объемный альбом, выполненный на специальной толстой бумаге. Все листы сшивались, чтобы предотвратить пропажу той или иной страницы. Применялась также их двойная нумерация. Каждый офицер советской разведки, прежде чем воспользоваться планом, заполнял специальный формуляр, где указывал причину, по которой ему понадобился документ[518].

Кроме этого, существовал список западных компаний — объектов оперативного интереса советской разведки. Если офицеры, работающие по линии «КР» (внешняя контрразведка), обязаны были приложить максимум усилий для проникновения в спецслужбы стран вероятного противника, то для сотрудников НТР такими организациями были промышленные предприятия. Сотрудников этих компаний, которые имели доступ к секретным документам, нужно было вербовать вне зависимости от того, поможет или нет потенциальный источник секретной информации выполнить годовой разведывательный план.

По США этот список состоял на начало 80-х годов из 32 позиций:

1. «Дженерал Электрик»;

2. «Боинг»;

3. «Локхид»;

4. «Рокуэлл интернейшенл»;

5. «Мак-Доннелл-Дуглас»;

6. «Вестингауз Электрик»;

… … … … …

32. «Пан-Америкэн уорлд эйруэйз».

Хотя на самом деле объектов повышенного внимания у советской разведки было значительно больше. Ведь в стране 11 тысяч предприятий, так или иначе, были связаны с оборонной промышленностью. Это более 4,5 миллиона рабочих и служащих. Из них 900 тысяч имели допуск к 19,6 миллиона секретных документов в 1984 году.

Для Франции он выглядел так:

1. «Аэропасьяль»;

2. «Дассо»;

3. «Снеема»;

4. «Матра»;

5. «Тисон»;

6. «Понар»;

7. … … … … … [519]

Если говорить о приоритетах в сфере географического расположения компаний — потенциальных целей отечественных «охотников» за чужими технологиями, то в начале 80-х годов 61,5% технологий было получено из США, 10,5% — из ФРГ, 8% — из Франции, 7,5% —из Великобритании и 3% — из Японии[520].

Несмотря на то, что ГРУ считается более результативным в сфере научно-технической разведки, в ее структуре на протяжении лишь небольшого периода существовало автономное подразделение военно-технической разведки. Объяснение этому простое. В отличие от резидентуры КГБ, у сотрудников резидентур «Аквариума» нет жесткой специализации по направлениям разведдеятельности: политическая, внешняя контрразведка и научно-техническая.

Одним из приоритетных направлений деятельности Разведупра во второй половине 20-х годов становится военно-техническая разведка. Так, с июня 1926 года Разведывательное управление начало выпускать «Военно-технический бюллетень». Это издание знакомило заинтересованные учреждения с секретными или не подлежащими оглашению материалами, которые не могли быть помещены или использованы в информационных сборниках Разведупра. Военно-технические бюллетени должны были освещать новейшие технические достижения и их применение в области артиллерии, ручного оружия, броневого дела, военной химии, связи и электротехники, военно-инженерного дела, воздушного флота, морского флота и военной промышленности.

Для ведения военно-технической разведки использовались все возможности, как легальные, так и нелегальные. На легальном уровне разведка широко использовала возможности Наркомата внешней торговли и Наркомата по иностранным делам. В советских торгпредствах создавались инженерные отделы (ИО), которые должны были обеспечивать РККА всем необходимым — от современной военной техники до предметов культурно-бытового назначения. Кроме всего прочего, ИО были обязаны «собирать, проверять, систематизировать и изучать все материалы о новых научно-технических усовершенствованиях и достижениях как применяемых, так и могущих быть примененными для военных целей и обороны страны». Разумеется, среди сотрудников ИО были и военные разведчики. Один из наиболее известных среди них — Г. П. Григорьев, инженер советского торгпредства в Милане, долгие годы поддерживавший связь с Л. Е. Маневичем (Этье-ном).

О масштабах и приоритетах работы советской военной работы в середине 20-х годов можно судить по фрагменту доклада начальника 3-го отдела А. М. Никонова. В нем говорилось, что только в 1924—1925 годах через агентурный отдел Разведупра было получено «9851 агентурный материал, с общим количеством 84 148 листов и 3703 газеты и журнала, кроме того, получены материалы других органов — в количестве 1986 материалов… Отделом было дано 10 000 оценок на поступившие материалы, а также 3156 заданий агентуре… Из общего количества… данных заданий приходилось: 784 (24,8%) на сухопутные вооруженные силы, 274 (8,75%) на политические и экономические вопросы, 1310 (41,9%) на военную технику, 405 (12,5%) на воздушный флот и 383 (12,1%) на военно-морской, флот»[521].