Научное наследие Женевской лингвистической школы

Уже в первой работе Балли по стилистике, справедливо заметил А. Сеше в цитированной выше статье, чувствуется влияние учения Соссюра [Sechehaye 1927: 218]. Балли подчеркивает, что стилистика должна изучать экспрессивные средства языка не изолированно, а в их взаимосвязи. Если представители школы Фосслера приписывали экспрессивным явлениям языка свойство нерегулярности и индивидуальное употребление, то в концепции Балли они характеризуются социальностью и образуют систему. Он проводит дифференциацию языковых систем. А. К. Соловьева, русская ученица Балли, высказывала предположение, что «эта идея была внушена ему еще де Соссюром» [Тоддес,Чудакова 1981: 245].

Балли выделил три черты, отличающие экспрессивность языка от экспрессивности индивидуальной речи:

1. Экспрессивные знаки языка являются заранее заданными и не предполагают творческой деятельности говорящих.

2. Приемы, создающие экспрессивность, являются в значительной степени бессознательными. Наиболее характерным примером может служить мелодика.

3. Знаки языка включены в его систему и подчиняются закону оппозиции, установленному Соссюром. Значение знака понимается «не само по себе, но благодаря ассоциациям, противопоставляющим его другим знакам системы; в частности, в нашем сознании постоянно присутствует оппозиция экспрессивных и неэкспрессивных знаков» [Балли 2003: 103 – 104].

Балли проводил различие между «собственной эмоциональной окраской» и «социальной окраской». Последняя относится к социально обусловленной языковой окраске (регистровая, региональная или обусловленная социальной средой). Тем самым он заложил основы функционального подхода к стилистическим явлениям. Отношения, которые устанавливаются между словами, не имеют ничего общего с этимологическими связями, служащими в грамматике и лексикологии для построения семей слов. Разграничение синхронного и диахронного подхода к стилистическим исследованиям Балли отстаивал и впоследствии.

В своей первой работе Балли изучал главным образом характеристики экспрессивных тенденций языка в целом, область стилистических исследований и сама методика четко очерчены не были. В законченном виде свою концепцию стилистики Балли представил в вышедшей через четыре года «Traité de stylistique». А. Мейе оценил ее намного выше «Précis de stylistique», одобряя Балли за то, что на этот раз он уделил больше внимания социологическому аспекту вопроса [89] . Эта работа несколько раз переиздавлась без существенных изменений, была переведена на ряд языков. Русский перевод вышел в 1961 г. под названием «Французская стилистика» и сыграл значительную роль в развитии стилистических исследований в нашей стране.

В своей новой работе Балли более четко определяет предмет стилистики: «...стилистика изучает экспрессивные факты языковой системы с точки зрения их эмоционального содержания, то есть выражение в речи явлений из области чувств и действие речевых фактов на чувства» [Балли 2001б: 33]. Вероятно, под влиянием Ф. де Соссюра, отделяющего внешнюю лингвистику от внутренней, замечает Й. Йордан [Йордан 1971: 468], Балли различает внешнюю, или сравнительную, стилистику и стилистику внутреннюю. «Так, – разъясняет Балли в специальной статье “Стилистика и общая лингвистика”, – существуют два весьма различающихся между собой приема выявления экспрессивных характеристик языка: мы либо сопоставляем его выразительные средства с аналогичными же средствами другого языка, либо сравниваем между собой основные выразительные типы одного языка, учитывая среду, к которой они относятся, условия, в которых они могут быть использованы, намерения, обусловливающие их выбор в каждом отдельно взятом случае, и, наконец, и главным образом, воздействие, которое они оказывают на чувства говорящих или слушающих» [Bally 1912: 5]. Балли отдает предпочтение внутренней стилистике, задачи которой он определяет следующим образом: «Что касается внутренней стилистики... она пытается фиксировать отношения, устанавливающиеся между словом и мыслью у говорящего или слушающего: она исследует язык в его связях с реальной жизнью; это означает, что мысль, нашедшая выражение в языке, почти всегда так или иначе аффективна» [Ibid.: 11].