Научное наследие Женевской лингвистической школы

По мнению Сеше, одночленная фраза, несмотря на сопровождающие ее жест и мимику, – средство далеко не достаточное для выражения мыслей, особенно в связи с усложнением самой мысли; такое положение неизбежно приводит к тому, что ребенок с развитием мышления и языка ищет и находит более сложные формы выражения. Так, например, вместо того, чтобы коротко сказать: bobo , ребенок сообщит нам, показав на руку: bobo doigt . «Такая двучленная фраза, – писал Сеше в “Очерке логической структуры предложения”, – отличается от моноремы только более сложным характером сообщения. Как и монорема, такая фраза нуждается в опоре на ситуацию... в своей внутренней структуре она содержит нечто более интеллектуальное, чем монорема, во всем остальном она напоминает эту последнюю; она соответствует более высокой стадии развития мышления» [Sechehaye 1926: 23 – 24]. Части такой фразы, представляющие собой промежуточный этап в становлении фразы-суждения, соотносятся как определяемое и определяющее (по терминологии Сеше, «главный и дополнительный член»). В качестве примера Сеше приводит атрибутивные конструкции типа L’oiseau chantant . Тем самым предполагается, что генетически и исторически атрибутивные конструкции древнее предикативных [99] . «Если бы речь зашла об установлении порядка предшествования двух конструкций: cheval blanc и cheval est blanc мы отдали бы предпочтение первой по той простой причине, что отношения в ней выражены менее эксплицитно и менее сознательно» [Sechehaye 1926: 38] [100] . Однако языковое общение в этой стадии привязано к наглядной ситуации, которая неизбежно накладывает на мышление отпечаток конкретности.

Наивысшей стадии развития мышления соответствует фраза-суждение [Sechehaye 1920: 10]. Наличие грамматически выраженного субъекта, «выступающего в качестве “заместителя” ситуации и других экстралингвистических элементов, означает тем самым начало освобождения от обстоятельств и от других элементов того же рода» [Sechehaye 1926: 28]. Субъектно-предикативная структура открывает перед ребенком возможность выражать «относительные понятия, связанные с отстоящими во времени фактами, прошлыми, будущими или воображаемыми; его мысль, а вместе с нею и речь, обретает свободу, мысль освобождается от связи с конкретным моментом» [Ibid.: 29]. Фразе-суждению Сеше приписывал коммуникативную функцию, а фразе-представлению – экспрессивную. «Фраза-суждение противопоставляется еще фразе-представлению как средство коммуникации средству выражения. Бессубъектная фраза подобна языковому рефлексу, который возникает под действием внезапного импульса; напротив, субъектная полная фраза выражает полную мысль и формулирует ее таким образом, чтобы обеспечить ее понимание» [Sechehaye 1920: 10]. Исходный принцип рассуждений Сеше, согласно которому в основе первоначального развития лежал аффект, а само развитие языка представляет собой его интеллектуализацию, был характерен для многих философов [Трофимова 1972: 8] и лингвистов [101] .

Субъектно-предикатной структуре Сеше отводил центральное место в грамматической системе языка. «...в развитии синтаксиса языка как инструмента мысли и коммуникации фраза-представление играет только второстепенную роль, в то время как фраза-суждение, то есть фраза с субъектом и предикатом, стала основным принципом, центральным органом всякого грамматического механизма» [Sechehaye 1926: 30].

Таким образом, Сеше выделяет три этапа становления фразы-суждения: монорема – дирема, члены которой соотносятся как главный и дополнительный член (principal et complément) – субъектно-предикатная дирема. Логико-психологическим механизмом образования фразы-суждения является последовательное сжатие, уплотнение монорем [102] . Генезис двучленной фразы-суждения объясняется соединением в речи «путем первоначальной координации, лежащей в основе любой мыслительной операции», монорем, закрепившихся в дальнейшем в качестве субъектно-предикатных структур. Вот как описывает первый этап этого процесса Ш. Балли, который в учении о монореме и диреме, отмечает Р. А. Будагов, близок А. Сеше [Будагов 1955: 405]. «Обратимся к языку в его зачаточном состоянии и к детскому языку, на котором монорема ‘coucou’ будет означать что-то, производящее звук “ку-ку”, например, птицу, а другое слово – предложение – frrt – легкий шум, слышимый, например, при взлете птицы... И то и другое предложение можно произносить независимо, соответственно различным обстоятельствам. Но может случиться и так, что один и тот же человек сначала констатирует присутствие птицы, а затем уже видит, как она взлетает. В его речи эта последовательность выразится в форме: Coucou! – Frrt!, где каждая из обеих монорем, отделенных друг от друга ощутительной паузой, получит свою самостоятельную интонацию. ...Такое отношение мы будем называть сочинением» [Балли 1955: 64].