Научные битвы за душу. Новейшие знания о мозге и вера в Бога

«Причина всего сущего – не душа и не разум, как и не воображение, взгляды, рассудок или мышление; это не рассудок и не мышление, не речь и не мысль… не наука и не истина. Это даже не власть и не обаяние, не нечто и не единство, не божественность и не благо, это даже не дух, каким мы его знаем…»[595]

Дионисий Ареопагит

, I век н. э.

Как известно, мистики не в состоянии найти слова, чтобы объяснить, что они испытывают. Вероятно, этого и следовало ожидать. Если бы все вокруг были дальтониками, как бы вы объяснили им, что такое «красный»? Безусловно, вы могли бы перечислить, что означает этот цвет – «яркость», «любовь», «насилие», «стоп!», «сексуальность», «мир животных», «опасность», «смерть», «искушение», и т. п. И конечно, ваши слушатели отвергли бы эти объяснения как туманные и противоречивые. Они намекнули бы, что, наверное, вам только кажется, что вы видите красный цвет. Психологи легко нашли бы объяснение вашему поведению: вы позволяете себе испытывать чувства, которые в остальных случаях не решаетесь даже признать, а тем более выразить, убеждая себя, что вы видите несуществующий цвет.

Естественно, скоро вами овладело бы сильное раздражение. Если бы только ваши слушатели могли увидеть красный, хоть на несколько мгновений, явные противоречия вашего языка сразу улетучились бы! Они бы поняли, каким образом часть цветового спектра может вызывать неоднозначные чувства и в то же время сохранять конкретные свойства. А пока для этого недостаточно никаких вербальных объяснений.

Все источники подтверждают, что эта проблема особенно остро встает перед мистиками при попытке описать мистическое сознание. Но как предупреждает Андерхилл, многие мистики умеют изъясняться внятно, значит, только рады повторять попытки объяснения. В сущности, эти объяснения могут стать частью проблемы:

Всевозможные речевые символы естественным образом даются мистику, умеющему хорошо выражать свои мысли и зачастую выступающему в роли художника слова: это происходит настолько естественно, что порой он забывает объяснить – все его высказывания исключительно символичны, это отчаянная попытка облечь истину другого мира в красоту нашего[596].

Рудольф Отто, автор труда «Священное» (1917), вслед за Андерхилл и Джеймсом всерьез воспринимавший мистический опыт, предполагал, что выбранные мистиками слова лучше всего рассматривать как идеограммы, а не карты; и действительно, буквальное восприятие слов мистиков нередко приводит к бесполезной теологической полемике[597].

Попытки перевода также могут привести к неверной интерпретации. Фрейдисты усматривали извращенную сексуальность, а клиницисты – помешательство у мистиков, которые пытались описать свой опыт доступным языком. Однако из описаний мистиков возникло несколько полезных терминов. Опыт трех типов представляется сравнительно распространенным: созерцание, «темная ночь души» и мистический союз.

При созерцании, которое иногда называют медитацией, раздумьем или внутренним молчанием, сознание намеренно направлено на единственный объект или идею; отвлекающие моменты просто отмечают и отметают в надежде достичь скрытых уровней сознания. В XVI веке Святой Иоанн Креста из ордена кармелитов ввел в обращение термин «темная ночь души», чтобы описать ощущение покинутости, которое мистики иногда испытывают, когда созерцание не приводит к мистическому сознанию; нередко оно ассоциируется с остаточным нежеланием расстаться с ложным ощущением своего «я». При возникновении мистического союза (unio mystica) мистик сливается в любви с Богом, или Абсолютом.

Вскоре мы обратимся к еще одному вопросу, связанному с предыдущими: имеет ли мистический опыт во всем мире общий фундамент? Или подобный опыт настолько значительно обусловлен конкретным языком и культурой, что вне этого языка и культуры понять его невозможно? К примеру, получают ли христиане и буддисты один и тот же опыт, только описывают его по-разному, – или же их опыт различен?

Некоторые мистики предпринимают попытки описать свой опыт путем отрицаний. Эта апофатическая традиция – объяснение через отрицание, – эффективна с точки зрения риторики, как в случае «не видел того глаз, не слышало ухо, и не приходило то на сердце человека, что приготовил Бог любящим Его»[598].