Научные сказки периодической таблицы. Занимательная история химических элементов от мышьяка до цинка

Мы идем дальше, пересекаем мост и выходим на площадь Карла XII. Среди величественных зданий, возвышающихся над зеленью скверов, выделяется внушительное строение XIX века желто-охристого цвета, – главное управление железорудных разработок в те времена, когда Швеция была самым крупным экспортером железа в мире. По верху здания идет барельефный фриз. На нем героического вида люди заняты производством металла на всех его стадиях, от добычи руды до ее плавки в горнах и отливки чугуна. Немного ниже на фасаде можно видеть медальоны с портретами Шееле, Берцелиуса и других великих шведских химиков. «В наше время никто уже не знает, кто это такие», – говорит Ялмар с печальным блеском в глазах.

А я начинаю ощущать сущностную связь не только между национальным процветанием и добычей полезных ископаемых, но и между добычей полезных ископаемых и химией. Первые настоящие шведские химики появились благодаря потребностям, осознанным именно в названной сфере. В отличие от своих коллег в Британии и Франции, они имели очень хорошую подготовку в минералогии. Они работали на Королевском монетном дворе, в Управлении шахтами или непосредственно сотрудничали с владельцами шахт. Они получали свои образцы из шахт, и сами часто посещали копи в Фалуне, Вестманланде, располагавшиеся в дне или двух езды от Стокгольма или Уппсалы. Здесь они копались в пустой породе в поисках каких-то необычных камней или прохаживались по открытым жилам, высматривая мерцание непривычного цвета, и часто проводили предварительный химический анализ в походных лабораториях, сооруженных прямо на месте. Они были совсем не похожи на аристократов, развлекавшихся в роскошных домашних лабораториях. Они были реалистами, понимающими, что богатство добывается тяжелым трудом из холодной земли

и что любое научное знание, полученное в ходе такого труда, будет заслуживать еще большего уважения, если само станет способствовать увеличению добычи богатств. Этих людей по достоинству вознаградило то деловое сообщество, которому они служили. На фасадах парижских и лондонских бирж вы не найдете медальонов с изображением Лавуазье и Кавендиша.

Мы зашли в кафе в общественном парке Ройял Хоп-Гарден выпить пива. Неподалеку на нас взирает старенькая статуя Шееле. Ялмар говорит мне о своей мечте переписать историю науки, переместив центр внимания на восток на интеллектуальное взаимодействие между территориями вокруг Балтийского моря, между Скандинавией, Германией и Россией, ради разнообразия оставив в стороне вечные пререкания между англичанами и французами. Это проект вернет заслуженное место в пантеоне истории химии многим блистательным сотрудникам шведских минералогических лабораторий – людям, наследственная скромность которых заставляла их подолгу задерживать публикацию своих исследований, а иногда и полностью от нее отказываться, чем они обеспечивали себе практически полное забвение. Йохану Гану, открывателю марганца; Торберну Бергману, «серому кардиналу», стоявшему за открытием многих металлов, выделенных из шведских минералов, но самостоятельно, как считается, не открывшему ничего; Шееле, который, уехав из Стокгольма, нашел даже Уппсалу слишком шумным городом и провел годы, которые могли бы стать годами его славы, в крошечном городке Кёпинге, отбиваясь от множества выгодных предложений богатых английских и немецких покровителей.

* * *

На следующий день я отправился на поезде в Уппсалу. Стокгольм был коммерческим и финансовым центром, где металлы, привезенные со всей страны, проходили анализ, оценивались и превращались в монеты. А в чем же состояла роль Уппсалы? В Уппсале находится старейший университет Скандинавии, основанный в 1477 г., однако город не производит впечатление дряхлости и мало похож на активный центр интеллектуальной жизни. На его не слишком многочисленных торговых улицах можно заметить некоторое оживление, но совсем не толкучку многих крупных городов Западной Европы. Пешеходам и велосипедистам здесь повсюду легко и свободно, автомобилей совсем немного. Без труда можно представить себе, как Уппсала выглядела два или три столетия назад. Быстрая река, закованная в гранитную набережную, отделяет основную часть города от университетского городка, но студенты там столь же немногочисленны, как и посетители магазинов в центре.