Научу тебя плохому (СИ)

Пока стою, коршуном нависая над пострадавшими вещами, раздается стук в дверь, а следом, не дожидаясь разрешения, входит Марк. И, возможно, в другой ситуации, я бы ему что-то предъявила, но это его квартира, а меня тут вообще быть не должно. И зачем, спрашивается, уходила, если вернули меня сюда меньше, чем за час.

— Держи, — обращает на себя мое внимание парень, протягивая мне какую-то одежду. — Это костюм сестры, вы с ней одной комплекции.

Машинально беру из его рук протянутые мне вещи.

— Твои, я так понимаю, промокли, — он не спрашивает, утверждает, кивая на рюкзак.

— Промокли, — подтверждаю.

— Переодевайся, я заброшу все в машинку, — произносит, и как ни в чем не бывало продолжает стоять, словно не понимая, что при нем я раздеваться не буду.

— Я… ты не мог бы выйти?

— Зачем? — удивляется вполне естественно, и расплывается в какой-то хитрой улыбочке. — Стесняешься? — подходит ближе, вынуждая меня отступить.

Правда, отступать долго не получается, потому что уже через несколько секунд, я упираюсь спиной в стоящий позади шкаф, загнав себя в тупик.

А Марк, скалясь, словно зверюга, загнавший жертву в ловушку, нависает сверху, ставит руки по обе стороны от меня, пугая до чертиков. Зрачки напротив как-то неестественно расширяются, словно парень что-то запрещенное принял. И снова этот хищный взгляд, совершенно неуместный и вынуждающий меня дрожать, как осиновый лист, не столько от холода, сколько от страха.

— Ты обещал, что…

— Что обещал? — скалится еще сильнее, зубы белые обнажает. — Чего ты боишься, Еся, что приставать начну? — наклоняется ближе к моему лицу, обдавая висок горячим дыханием.

Я ответить ничего не успеваю, да что там, даже среагировать не успеваю, когда внезапно мужские руки перемещаются на мою талию, заключают в плен и притягивают к крепкому, неестественно горячему телу.

— Что ты…— упираюсь ладонями в грудь, силясь выбраться из капкана, в который так глупо попала. Чувствую, как паника, противными скользкими щупальцами подступает к горлу, сдавливая его, оплетая вокруг, препятствуя каждому последующему вздоху.

— Ты смешная такая, маленькая, прямо, как мышка, — произносит шепотом, губами по моему виску проводит, а я напрягаюсь всем телом, после такого странного сравнения.

И сразу вспоминаю случай с телефоном. Неужели, он все-таки сумел его разблокировать? А что, если он и в переписку влез, и прочитал все, что там было?

Нет, ничего неприличного, но все же, это ведь личное.

— Не дрожи, Есь, переодевайся давай и под одеяло, я приставать к тебе не собираюсь, — все также улыбаясь, он отступает на несколько шагов, а потом добавляет: — пока, — и, подмигнув, выходит из комнаты так быстро, что я даже отреагировать на сказанное не успеваю.

Стою, все еще прижатая к шкафу и даже пошевелиться не могу. Это что вообще такое было?

Глава 8

Марк

Боже, дай мне сил не наброситься на эту девочку.

Умом я понимаю, что пугаю ее, что нельзя с ней так, осторожнее нужно, деликатнее, а нихрена с собой поделать не могу. Как увидел ее, промокшую, трясущимися руками вынимающую из конверта купюры, из практически пустого конверта, с оставшейся в нем, совершенно смешной суммой, озверел просто.

Гордячка мелкая, без гроша за душой, а деньги мне оставила, расплатилась, так сказать, за еду и ночлег. И откуда только взялась такая, трясется вся, дрожит от каждого моего прикосновения, вот-вот в обморок грохнется, а гордая, до ужаса гордая. Маленькая гордая мышка. И чего мне с ней делать? Как не наброситься на нее, когда так хочется касаться, когда хочется к себе прижать и не отпускать больше никогда и никуда. Впрочем, я и не отпущу больше. Впредь бдительнее буду.

И мягче надо, конечно, быть мягче, пластичнее что ли. Просто я не умею, у нас семейное это, от генов никуда не денешься.

И вот сейчас я брата как никогда понимаю, одержимость эту его больную. Я ведь, чего греха таить, недоумевал, глядя на Демьяна, на его потребность в Дарьке. Он же дурной совсем, ее оберегает, рычит чего-то на всех, волком смотрит на каждого мужика, рискнувшего просто заговорить с сестренкой. И после того, как он ее в берлогу свою утащил и окольцевал, я, стоя в сторонке, посмеивался.

Досмеялся.

Однако у брата хоть и клиника, но не психиатрическая, а у меня явно кукуха кукарекнулась. Потому что одно дело в сестру сводную втрескаться, и совсем другое в человека по ту сторону экрана. Вот только в отличии от брата своего придурочного, я от чувств своих бежать не собирался. Это он, как только понял, что вляпался туда, куда не стоило, сбежал, сверкая пятками на три долгих года, Дарю мучал, себя наказывал за чувства свои, якобы неправильные, нам всем нервы потрепал, потом вернулся, конечно. Не смог.

Притащился к своей ненаглядной. Что за загоны дебильные? Подумаешь, сестра сводная, нашел проблему. Не кровная же и ладно. У нас в семье все с придурью, и ничего, своего выбора никто не стыдился. Отец там чего-то накосячил в самом начале, правда, Демьян видимо в него.