Научу тебя плохому (СИ)

Марк даже орать перестал, так и застыл с открытым ртом, устремив на меня взгляд. Правда, в состоянии истукана Марк пробыл недолго, ровно до того момента, пока Виталя, замолчав следом за Марком, не обернулся, проследив за взглядом Марка.

Простое «здрасти» и улыбка парня, кажется, довели Марка окончательно, иначе объяснить то, что происходило дальше было невозможно. Виталя благополучно был послан нахер, а я, каким-то чудным образом оказалась сидящей на столе с раздвинутыми ногами в небольшом кабинете Марка.

— Блядь, ну вот зачем ты вышла, а? — продолжает шептать Марк, одновременно стягивая с меня джинсы. Когда он успел расправиться с ремнем и ширинкой — для меня остается загадкой. — Нет, Еся, все, баста, здесь ты работать не будешь, нехер.

— Чего? — смотрю на него обескуражено, словно ушатом ледяной воды облитая.

Опять? Серьезно? На колу мочало, начинай сначала?

— Марк, хватит, подожди, — останавливаю его, начинаю сползать со стола, пока на мне еще хотя бы трусы красуются. Какого, вообще, черта? Договорились же. — Ты опять? Ты обещал! — напоминаю ему обо всех тех условиях, что менялись на ходу и были приняты мною почти беспрекословно.

Отталкиваю парня, собираюсь уже спрыгнуть со стола. Опускаю голову и начинаю дышать часто. Стиснув челюсти до зубовного скрежета, пытаюсь успокоиться, чтобы не наговорить лишнего. А сдерживаться становится все сложнее. Это невозможно же, ненормально! Вот так менять свои решения, наплевав на обещания, потому что сам себе чего-то надумал.

— Есь, — он снова пытается меня обнять, а я уворачиваюсь. Не хочу, просто не хочу.

Мне с ним хорошо, по-настоящему хорошо и спокойно, но его стремительно меняющееся настроение порядком достает.

— Мне работать надо.

— Есь, ну чего ты, маленькая?

— Чего? — рявкаю, не сдержавшись. — Ты еще спрашиваешь? Ты все решаешь за меня. И решения свои меняешь, когда в голову моча стрельнет.

— Это не правда.

— Разве? А сейчас это что такое было? Мои желания не в счет! Я никого не трогаю, сижу на складе, даже не общаюсь ни с кем без надобности, потому что ты сразу бесишься. Мне элементарно страшно!

— Я никогда бы не причинил тебе вреда, — слишком спокойно произносит Марк, правда, взгляд его горит бешенством.

— Ты давишь, неужели ты этого не видишь, — вздыхаю устало.

— А ты?

— Что я? — поднимаю на него глаза.

— Не видишь?

— Чего не вижу?

— Я ревную, Еся, я пиздец, как ревную и нихрена не могу с этим поделать! — он срывается на крик. А я смотрю на него, вот такого придурковатого и начинаю улыбаться. Совершенно иррациональная реакция, я его сейчас бояться должна, а мне смеяться хочется. — Что смешного, Есь? Я Темыча придушить хочу каждую минуту, тут еще Виталя, и все на тебя таращатся. Ты хоть представляешь, как меня это бесит?

Вместо ответа прижимаюсь к нему, обнимаю крепко, губами касаюсь груди.

— Не надо ревновать, ну кому я нужна, — улыбаюсь, чувствуя, как меня обнимают в ответ, гладят по волосам. Ну как на него злиться, когда он такой…

— Не могу, Есь, ты красивая такая, пиздец, а они смотрят на тебя, у меня крышу сносит, Темыч, сука, — он продолжает шептать, одновременно покрывая поцелуями мое лицо, а посмеиваюсь тихо, глажу его по спине, успокаиваю.

— Он же просто тебя дразнит, неужели ты не понимаешь, что ему нравится тебя бесить. Никому я не нужна, — вздыхаю, перемещаю руки сначала на плечи Марка, потом на грудь.

— Мне нужна, — берет меня за подбородок, в глаза смотреть заставляет, — очень нужна, Мышка моя.

— Очень? — повторяю зачем-то.

— Сомневаешься? — Марк усмехается, наклоняется к моим губам, оставляет на них легкий поцелуй.

— Не знаю, я об этом не думала.

— Мышка, какой ты еще ребенок, иди ко мне, — рассмеявшись, он утыкается мне в шею, целует, ладонями гладит спину, водит пальцами вдоль позвоночника. И я снова теряю рассудок, растворяюсь в этом соблазнителе. Ну как у него так получается?

А потом начинается очередное безумие. Меня словно в кипяток опускают, так неимоверно горячо становится, жар плавит каждую клеточку моего тела. Нервы тугой струной натягиваются, звенят от напряжения. Все вокруг расплывается, искрит. И есть только прикосновения жаркие, жадные поцелуи и хриплый шепот. Запрокидываю голову, открываю поцелуям доступ к шее, боже, эта ласка однажды сведет меня с ума.

— Марк, — постанываю тихо, пальцами зарываюсь в густую темную шевелюру и понимаю.

— Моя девочка, моя, Еська, красавица, — до слуха доносится шепот. Я теряюсь в собственных ощущениях, кусаю губы, чтобы не застонать в голос. А хочется, так хочется кричать и совсем не хочется сдерживаться.

Мои штаны благополучно летят куда-то в сторону. Следом раздается звук расстегивающейся молнии. С бельем Марк не церемонится, просто отодвигает трусики в сторону и прежде, чем я успеваю подумать, входит резко, выбивая из меня очередной стон и ловя его губами.

— Тише-тише, Мышка, сегодня придется быть тихой, дома покричишь, — смеется мне в губы и начинает двигаться.

Черт.