Научу тебя плохому (СИ)

— Я тогда достаточно увидел, чтобы сделать выводы. Думал, что помогаю, кто же знал, что ты сбежишь, как только восемнадцать стукнет, — он расслабленно откидывается на спинку стула и начинает тихо смеяться.

— Я ничего не понимаю, о чем вы вообще говорите?

— Все просто, Мышка, Михаил Константинович решил взять под крыло сиротку, правда, я нихрена не пойму, какого черта ты просто не надавил на этого мудака, — последние слова Марк цедит сквозь стиснутые зубы.

Кажется, я даже слышу их скрип.

Я тем временем пытаюсь переварить полученную информацию и собрать ее в кучу.

— Тогда я мог только заплатить, я под следствием был, трупы на стройке, помнишь? — Карелин обращается исключительно к Марку, тот в ответ кивает. — Я тогда в следственный комитет как к себе домой ходил, по расписанию, проблем было выше крыши, а этот… — он вдруг замокает и бросает на меня взгляд, — родственник твой, мог мне их добавить, гнида еще та, ты уж прости за выражения.

Я ничего не отвечаю, жду, пока он продолжит.

— А деньги… некоторые за них родную мать продадут, он как раз из таких, — Михаил Константинович издает легкий смешок и снова переводит внимание на Марка. — Правда, твой побег нарушил все планы, но тут я сам виноват, невовремя уехал, кто же знал, что ты так хорошо умеешь прятаться.

— Вы могли со мной поговорить, объяснить, вы хоть понимаете, что все это время я боялась, что меня найдут… В том числе вы. Боялась, что пострадает Марк и…

Мою возбужденную тираду прерывает раскатистый смех. И все бы ничего, но рассмешила я не только Карелина, но и Марка. Они откровенно ржут, пока я пытаюсь понять, что именно их так рассмешило.

— Она не знает, да? — первым успокаивается Карелин.

— Чего не знаю?

Марк молчит, Михаил Константинович стирает с глаз слезы и смотрит на меня с какой-то неясной мне хитрецой во взгляде.

— Как я и сказал, у меня тогда были проблемы, к тому же, Еся, поговорить я с тобой пытался, но ты, помнится, желания не изъявила. Впрочем, может и хорошо, что так получилось, вон, какой у тебя теперь защитник, — он подмигивает мне и снова поправляет пиджак. — Я очень рад, что с тобой все хорошо.

— Ладно, закачивай ее грузить, Есь, ну теперь-то ты спокойна? Все? Мне ничего не грозит, моей семье — тем более. Михаил Константинович не угроза.

— Но…

— А вот уроду родственничку твоему, очень даже, — последние слова Марк буквально выплевывает.

— Так, ну раз хорошо и зла на меня больше не держат, я, пожалуй, поеду. Дела сами себя не сделают.

С этими словами Карелин поднимается со стула, следом за ним встает Марк.

— Я провожу. Подождешь еще немного? — коротко обращается ко мне Марк.

Я киваю в ответ.

— До свидания, Еся, — на прощание произносит Михаил Константинович и стремительно направляется к двери, вместе с ним из кабинета выходит Марк, а я в полном недоумении смотрю им вслед.

Глава 37

Слышу, как за окном снова раздаются голоса, а следом звонкий, раскатистый смех мужчин. Я все еще нахожусь под впечатлением, самые разные вопросы то и дело всплывают в голове. Голоса за окном сливаются друг с другом, и я уже даже не пытаюсь выцепить отдельные слова и сложить их в имеющие хоть какой-нибудь смысл фразы.

Внезапно накатывает усталость, наваливается на меня тяжелой мраморной плитой. Тело ломит, как во время лихорадки и, кажется, меня даже начинает слегка потряхивать.

Я продолжаю прокручивать в мыслях странный диалог с Карелиным, но мысли путаются, не желая собираться в одно единое целое и в конце концов я бросаю это занятие. Мне просто хочется домой.

По другую сторону окна звучат хлопки, кто-то захлопывает двери и машины с трогаются со своего места. Кажется, Карелин и его компания уезжают.

Я невольно кошусь на дверь, вскоре за ней раздаются шаги. Марк возвращается с легкой улыбкой на губах, но взгляд его максимально серьезен. Он смотрит на меня, останавливается у порога, наваливается плечом на косяк и складывает руки на груди. Мне столько хочется сказать, но слова застревают посреди горла и нет сил даже губами пошевелить.

Слишком много событий для одного дня.

— Домой? — наконец произносит Марк, все также не отрывая от меня взгляда.

— Домой, — киваю, решив пока не задавать вопросов.

Я поднимаюсь со своего места, задвигаю стулья и иду к выходу. Марк пропускает меня вперед, гасит свет и запирает дверь кабинета. Выхожу на улицу, вдыхаю холодный зимний воздух и ежусь. Ночь уже успела опуститься на город и только тусклый желтоватый свет уличных фонарей освещал окрестности.

До машины мы идем молча, каждый в своих мыслях, я только киваю в знак благодарности, когда Марк открывает для меня дверь и помогает забраться в салон.

Чувствую, как медленно, но верно меня начинает клонить в сон. Даю себе минутку, прикрываю глаза и слышу гул двигателя. Чувствую движение и понимаю, что машина тронулась, но не нахожу в себе сил открыть глаза. Веки тяжелеют, тело становится совсем ватным, и я наваливаюсь на дверь, в поисках опоры.

Тишина и движение успокаивают, и я проваливаюсь в сон.

— Мышка, Есь, просыпайся, — словно сквозь толщу воды мягко звучит голос Марка.