Наугад

Однако тут мне, можно сказать, повезло. На втором часе, Карену, Ленке и мне, дали поюзать и освоить советский диктофон Топаз-202Д. Как многое в Союзе, занятное по задумке, и ужасное по исполнению. В общем, он сломался. Преподша, Маргарита Павловна, очевидно расстроилась. Идея лежала на поверхности. И после пары я ее изложил. Маргарита Павловна! Давайте я его починю в обмен на четвёрку?

Из аудитории я вышел с диктофоном через плечо.

В коридоре, по дороге в новую аудиторию, столкнулся с нашей зам декана Коротаевой. Она, увидев меня, удивилась. Сказала, что вчера, в деканат была телефонограмма из обкома. Просьба откомандировать Андреева на неделю. Я поинтересовался лишь, какой обком имеется ввиду. Она удивилась ещё больше:

— А что, Коля, кроме нашего, ты нужен ещё какому то обкому?

— Елена Сергеевна! Очевидна тенденция. Услышав фамилию Андреев, большенство обкомов теряют волю, и хотят меня к себе.

— Господи, — вздохнула Коротаева — до чего же ты болтун, Андреев.

— Извините, Елена Сергеевна. Мне тут, ещё по армейской памяти, подработку предложили. Пригласили помочь готовить площадку. Для оборудования с «Ленинца». Это в Туркмении. А там пустыня. Так что быстро управились. Сами знаете как бывает. Пусковой объект, бюджеты освоены. А тут Андреев, которого в родном институте не ценят, и мучают на экзаменах. Ну и согласился аккордно подработать. Локатор стоит. А я уже учусь не покладая.

По дороге домой, Сурков меня проинструктировал. Там, где то в песках, аэродромный локатор ставили. И для экипажа мы были гражданские специалисты из ОКБ «Ленининец». По крайней мере с этим оборудованием прилетел Сурков. А мне тогда — лишь бы свалить. Это сейчас я не могу не отдать Фреду должное. А там мне было как то пополам.

Но легенда хорошая, чего уж. Именно ее мы и скормили девчонкам.

— И может быть, Елена Сергеевна, — тем временем продолжил я — когда то в будщем, вы загрустите, вспоминая как были ко мне жестоки. Я, в пустыне, не мог думать не о чем, корме высшей математики.

Елена Сергеевна наконец изволили засмеялся и отпустили меня движением длани.

Учебы осталось — до конца недели. Потом сессия. По сути, уже сейчас не занятия, а консультации.

Поэтому на паре у Маневича я не стал судорожно вникать. Хотя девицы его затерзали вопросами. Сидел и спокойно изучал свежий номер «Студенческого Меридиана», что отжал у одногруппника Лехи Кособокова. Я и в прошлой жизни его с удовольствием читал. А сейчас просто тащился:

«Конкурсы красоты — настоящее глумление и коммерческий авантюризм деловых кругов, пытающихся доказать нам, что наслаждение женской красотой — эстетическая норма. Всё это ложь и ширма для разврата, которые ведут общество к атрофии и апатии. К сладострастному влечению к женщине и её физическим тайникам. Всё, что радует глаз и возбуждает чувства в интимный момент, остаётся желанным всегда, а повседневность, мозолящая глаза, рано или поздно надоедает. Взгляните на современный образ жизни, на подъём эротического рекламирования. К чему ведёт этот путь? К профессиональной проституции, дешёвому разврату, упадку уважения к женщине…»©.

Ещё, некий Артемий Артемьев обозревает музыкальные тенденции под рубрикой «Рок-музыка запада: тупики и выходы». Кажется это Троицкий. Его стилистика. Статья про группу Slade.

Из института я вышел хмурый. Последняя пара — политэкономия, семинар. Больше и говорить нечего. Думал подождать Вику, чтоб проводить домой. Так то конечно лучше бы ко мне. Но, кроме галантных утех, у меня дома из еды только кофе.

Тамара на три недели уехала в Ессентуки, лечить печень что ли. Соблазнив товарища Каверзнева, она расцвела и озаботилась здоровьем. Михалыч переехал к ней, и подал документы в ВАК, на защиту докторской. Я так понимаю, не последнюю роль в его смелом научном порыве сыграли наши с Сурковым приобретения. Денег он на нас заработал изрядно, и может не думать о стоимости банкета после защиты. Хотя, их же запретили, согласно борьбе с пьянством…

С тех пор как от меня перехала Софья Игоревна, Тамара ведёт мое хозяйство. Пару раз в неделю наводит порядок и вообще. В частности, следит за наличием продуктов первой необходимости. Но сейчас голод показал зубы. И я думаю про Сенной рынок.

На выходе из института стоял Сурков. Вокруг кружил хоровод наших девиц. Они выдали ему жену, и теперь требовали взамен предоставить Иво.

На свадьбе Суркова и Приходько, Иво был свидетелем. Бреда Пита в девичьем сознании ещё нет. А Иво есть. Красавчик-моряк, свадьба, все сошлось. Теперь, среди девушек нашего потока, Иво — олицетворение сладких мечт.

По русской народной традиции, он уестествил свидетельницу в брачную ночь. Пацаны! Я ваще не при делах, очнулся, и понимаю, что уже не смогу остановиться!