Наука быть живым: Диалоги между терапевтом и пациентами в гуманистической терапии

В понедельник Луиза выглядела совершенно иначе. Ее лицо и манеры были скованными и напряженными. Она казалась несча­стной. Одежда была по-летнему нарядной и — для Луизы — очень открытой: сарафан с довольно глубоким вырезом впереди и с от­крытой спиной. Он был коротким и соблазнительно прилегал к телу, но само тело было жестким и как бы сопротивлялось этому наряду. Она присела на кушетку, начала снимать туфли, как обыч­но, остановилась, а затем легла на кушетку, не разуваясь. Она поправила юбку и скрестила руки на груди. Луиза выглядела ис­пуганной и неподатливой.

Я решил сидеть тихо и позволить ей самой справиться с той борьбой, которая, очевидно, происходила у нее внутри. Луиза почти не замечала моего присутствия и, казалось, напряженно прислушивалась к внутреннему диалогу. Ее руки распрямились, а затем постепенно расслабились, в уголках глаз появились слезы, которые молча скатывались по щекам. Она заплакала сильней, и это ослабило ее напряжение. Вероятно, прошло уже минут пять, а мы еще не сказали ни слова.

Наконец Луиза вздохнула, расправила плечи и печально про­изнесла:

— У меня внутри все так смешалось. Не знаю, как рассказать вам о том, что со мной происходит. Но мне хотелось бы. Кажет­ся, это такая знакомая мне борьба, но, черт бы ее побрал, она длится слишком долго. Я хочу сделать с этим что-то. Кажется, я все еще боюсь.

— Расскажите мне об этом, Луиза.

— Это началось после моего предыдущего сеанса. Нет, постой­те, не спрашивайте меня, что случилось в прошлый раз. Я скажу это сама. В прошлый раз я показала вам несколько своих фото­графий, которые сделал Дон. Я была обнаженной на них. Подож­дите! Есть кое-что еще. — Она остановилась, намереваясь расска­зать все сама и не ожидая помощи. — Мне понравилось показывать вам фотографии. Думаю... То есть, полагаю, вы сказали... У меня сложилось впечатление, что вам тоже понравилось их рассматри­вать. Возможно, я ошиблась...

— Вы не ошиблись, Луиза. Мне действительно понравились ваши снимки в обнаженном виде.

— Да. — Она вздохнула так, как будто сбросила тяжелый груз. — Да, я так думала, а затем испугалась, что лишь вообразила это. Каким-то образом я так разволновалась, что не могла ясно при­помнить, что происходило. Я продолжала думать об этом, и мне стало казаться, что вы были несколько... знаете... ну, возбужде­ны. Затем я сказала себе, что это было просто мое воображение. Нет! Не говорите мне. Сейчас я хочу сделать это сама. Затем... — Снова полились слезы, и на этот раз она потянулась за салфетка­ми и вытерла их. Она молчала, вероятно, целую минуту. Я ис­полнился любовью к ней, наблюдая ее мужество, зная, как она сражается со страхом и стыдом, которые носила в себе почти всю свою жизнь. Она действительно могла делать это по-своему. Я чувствовал, что быть с ней в этот момент — большая удача для меня.

— Да, я помнила, что вы говорили мне о необходимости дове­рять себе. И это было ужасно трудно. Много раз я становилась миссис Кольтен или тетей Джулией, орала сама на себя и стара­лась пристыдить. Иногда я начинала думать, что, может быть, вы ужасно рассердились на меня и, скорее всего, скажете мне сегод­ня, что больше не можете со мной работать. Затем я пришла в себя и попыталась жить сейчас, а не в прошлом, и...

Она снова остановилась, так как слезы переполняли ее. Она немного повсхлипывала.

— Я не знаю, почему все это причиняет мне такую боль. Но это действительно так. Возможно, я догадываюсь. Думаю, я по­няла, какая огромная часть моей жизни прошла без подлинного осознания, в постоянном самообмане. А теперь мне почти сорок! О, я не хочу думать об этом, но я должна. Я действительно все время думаю об этом. Я больше не хочу быть мертвой по собствен­ной воле. И сегодня... или вчера... или...

Внутри нее поднималось нечто новое. Я почувствовал, как напряжение, которое перед этим несколько ослабло, появилось снова.

— Сегодня, — продолжила она, и в ее голосе слышалась непрек­лонная решительность. — Ну, на самом деле вчера, когда я дума­ла, как приду сюда сегодня, у меня появилась безумная идея, и...

— Луиза, — начал я.

— Нет, подождите. Дайте мне самой. Знаю, я начинаю терять доверие к себе. Это была не безумная идея. Но теперь я уверена, что она была безумной. Я действительно хочу думать, что она бе­зумная. Я хочу отвергнуть ее и отвергнуть себя за то, что она при­шла мне в голову. Хочу убежать от этой женщины. Я так боюсь быть ею, просто быть самой собой. О! Мне действительно боль­но. Это физическая боль в груди и в горле. Вам знакомо это ощу­щение? На самом деле.

— Вас удивляет, что ваши эмоции настолько сильны, что страх быть самой собой действительно терзает ваше тело.

— Да, да. О, я не хочу продолжать. Я хочу переменить тему. Хочу поговорить о силе эмоций. Не знаю, почему это так страш­но. Как будто я убеждена, что вы уничтожите меня или, по край­ней мере, прогоните прочь, если узнаете, что я думаю.