Наука и христианство: история взаимоотношений

Климент Александрийский является одним из первых христианских богословов, серьезно поставивших проблему соотношения философии и религии, веры и разума. Философию и религию он считает не противоречащими, а дополняющими друг друга. Христианство, по его мнению, объединило в себе древнегреческую философию и Божественное откровение, поскольку и вера, и знание есть проявление одной и той же общей способности – разумности. Идеалом соотношения веры и разума для Климента Александрийского является христианская вера, доведенная до понимания с помощью интеллектуального осмысления. И в этом решении вопроса об отношения веры и разума Климент Александрийский стоит в начале той традиции, которой будут придерживаться потом и блаж. Августин, и Ансельм Кентерберийский, и Фома Аквинский, и другие христианские богословы.119

Тертуллиан – «Верую, ибо абсурдно»

Если Климент Александрийский продолжил традицию св. Иустина Философа и Мученика, то его современник Тертуллиан (160-220) последовал путем Татиана Ассирийца. Начав с беспощадной критики всего эллинского: философии, культуры, театра, он со временем начал ненавидеть и христианскую Церковь. В результате он примкнул к ереси монтанистов, а впоследствии основал свою секту, в которой и окончил свои дни. На примере Тертуллиана, мы снова можем видеть, как ненависть к врагам разрушает человека, перекидываясь впоследствии и на близких.

В отличие от Татиана, Тертуллиан имел хорошее юридическое образование и, как и святой Иустин, носил мантию философа. Однако, обратившись в христианство, Тертуллиан начинает радикально противопоставлять его философии. Он подчеркивает, что между христианами и язычниками нет ничего общего: «Что общего между Афинами и Иерусалимом, между Академией и Церковью, между еретиками и христианами? Наша секта возникла с портика царя Соломона, научившего нас искать Бога прямым и чистым сердцем. О чем помышляли люди, мечтавшие составить христианство стоическое, платоническое и диалектическое?»120 Если для Климента Александрийского философия является «детоводителем ко Христу», то Тертуллиан, напротив, называет ее источником всех ересей. По его мнению, христианская вера содержит всю полноту истины, не требуя дополнительных средств к ее уяснению. Философы не могут привести к истине, поскольку не имеют для себя опоры в этом поиске. Впрочем, В.П.  Лега отмечает, что Тертуллиан не утверждал, что человек абсолютно не способен разумом познавать истину: «Тертуллиан отрицает не весь разум, а чрезмерный интеллектуализм, который был присущ древним грекам. Истину Тертуллиан призывает видеть в глубинах души».121

Взгляды Тертуллиана на толкование Священного Писания также противоположны взглядам Климента Александрийского. Климент был сторонником аллегорического толкования, стремящегося постичь глубинный смысл, заключенный в библейском тексте. Тертуллиан, напротив, требует понимать текст лишь буквально. Если человек не может понять смысла текста, то проблема просто в ограниченности его разума. Истина, открытая в Библии, слишком превосходит наше понимание, ее нельзя понять, в нее можно только верить. Взгляды Тертуллиана обычно суммируют во фразе "Верую ибо абсурдно" которая выражает суть его отношения к знанию. Истины Божественного Откровения слишком высоки для того, чтобы быть постигнуты рационально: «Сын Божий распят – это не стыдно, ибо достойно стыда; и умер Сын Божий – это совершенно достоверно, ибо нелепо; и, погребенный, воскрес – это несомненно, ибо невозможно».122 Согласно Тертуллиану, истины явленные в Откровении (распятие Бога, рождение от Девы, Воскресение мертвых) настолько превосходят человеческий разум, что не могут быть просто придуманы людьми. Если бы христианство было бы лишь человеческой выдумкой, то его создатели постарались бы придумать нечто более правдоподобное. Посему абсурдность христианства с точки зрения обыденного человеческого разума служит для Тертуллиана высшим свидетельством его Божественного происхождения.