Наука и христианство: история взаимоотношений

Отношение Василия Великого к светской учености легко проследить в его наставлении «К юношам, о том как получать пользу из языческих сочинений». Святитель видел роль светской образованности в тренировке ума, приготовлении к изучению глубин христианского учения, как «привыкнув смотреть на солнце в воде, обратим, наконец, взоры к самому свету».140 Говоря об отношении к языческим книгам, святитель ставит в пример пчел, которые «не на все цветы равно садятся, и с тех, на какие нападут, не все стараются унести, но, взяв, что пригодно на их дело, прочее оставляют нетронутым».141 Он рекомендует принимать сочинения, содержащие правила добродетели, приводя в пример Гомера, Солона, Перикла, Сократа. Впрочем, нужно брать не все по порядку, а только полезное: «Ибо стыдно вредное в пище отвергать, а в науках которые питают нашу душу, не делать никакого разбора».142

Примером замечательного синтеза положений христианства и научных взглядов IV века явились написанные св. Василием Великим «Беседы на Шестоднев». Толкуя рассказ Моисея о шести днях творения, Василий Великий обращается и к современным ему научным достижениям, через них показывая премудрость Творца. В этой книге св. Василий, по словам прот. Георгия Флоровского, переводит библейские образы на язык эллинистической космологии.143 Конечно, конкретные детали научной концепции, на которую ссылался св. Василий сегодня устарели. Однако его подход к светской науке актуален до сих пор. Например, он пишет: «некоторые естествоиспытатели остроумно доказывают, что земля пребывает неподвижной по следующим причинам»144 и далее воспроизводит аргументацию Аристотеля-Птолемея. Пересказав научную теорию, святитель заключает: «Но если в сказанном доселе кажется тебе что-нибудь удивительным, то обратись с удивлением к Божией премудрости, которая так сие устроила. Ибо изумление пред великими предметами не уменьшается, когда открыт способ, каким произошло что-нибудь необычное».145 Это восхищение премудростью Божией, устроившей все «мерой, числом и весом» (Прем. 11.21) повторят в своих трудах многие ученые христиане. Весь же «Шестоднев» прот. Иоанн Мейендорф охарактеризовал как «блестящий пример того, как умный и образованный богослов использовал современные ему достижения человеческого познания для защиты и проповеди христианства… Он прекрасно понимал, что нет никакого конфликта между научной информацией и библейским Откровением, ибо Библия не является (и не претендует являться) источником научной информации». 146

Свт. Григорий Богослов происходил из города Назианз, из семьи епископа. Как и св. Василий он получил отличное образование. С ранней молодости им овладевает «какая-то пламенная любовь к наукам». «И не совсем чистые учения старался я придать в помощь истинным», – вспоминал он.147 Св. Григорий учился в Кесарии Палестинской, в школе, основанной еще Оригеном, затем в Александрии и, наконец, в знаменитых Афинах. Святитель навсегда остался «любомудром» (философом). «Я первый из любителей мудрости, – говорил он о себе, – я никогда не предпочту этому занятию ничто другое, чтобы сама Мудрость не назвала меня жалким, как учителя мудрости и образования».148 Он включал сюда и внешнюю мудрость, – «мы извлекали из наук пользу и для самого благочестия, чрез худшее научались лучшему и обращали их немощь в твердость нашего учения».149 Вообще же св. Григорий называл философию – «стяжанием и имением всего драгоценнейшим».