Наука и христианство: история взаимоотношений

В результате трудов патриарха Фотия византийские интеллектуалы получили более свободный и полный доступ к произведениям греческих философов. Одним из выдающихся гуманистов Византии стал Михаил Пселл (1018-1078). Его отношение к античной культуре крайне уважительно: «Хочу, чтоб вы знали, что эллинская мудрость, пусть и не удалось ей воздать славу Божественному и она не безупречна в богословии, ведает природу, какой ее создал Творец».307 Хотя Пселл и признает при случае несовместимость эллинизма и христианства, все же, вряд ли это было его внутренним убеждением.308 Его попытки согласовать христианство с платонизмом не увенчались особым успехом. Взгляды ученого напоминают лоскутное одеяло, составленное из отдельных положений различных философских систем. Как пишет прот. Иоанн Мейендорф: «Даже если Пселл и знал Платона и Аристотеля лучше, чем его знали западные мыслители, он остался средневековым византийцем, то есть человеком, преданным традиции и верным, по крайней мере формально, суровым нормам официального богословия».309 «Ни блистательность изложения, ни изощренность стиля не в силах были преобразовать этот эклектизм в оригинальную и творческую систему философии», – заключает он.310

Было бы неверно думать, что творческая мысль в Византии угасла. Византийская культура развивалась, но развитие это происходило в кругах, которые Пселл счел бы наводненными нездоровым и иррациональным мистицизмом. Подлинный расцвет византийской мысли произошел не в кругу университетских философов и богословов, но в среде монахов-исихастов311, сохранявших в своей среде истинное богословие.

Суды над Иоанном Италом

В конце XI века312 произошли события, определившие официальное отношение Византийской культуры к светскому знанию. Глава Константинопольского университета, Иоанн Итал предстал перед судом по формальному обвинению в ереси. Он был осужден за то, что «чрезмерно пользовался древней философией вообще и, в частности, придерживался воззрений Платона на происхождение и природу этого мира».313 Впервые после 843 г. в «Синодик» были добавлены два вероучительных абзаца, которые ежегодно должны были читать в храмах в Неделю Православия.314 Осудив Иоанна Итала, Константинопольская Церковь выразила свое официальное отношение к философии. Ее позиция заключалась в следующем:

1) Древнегреческие философы были первыми еретиками; иными словами, все главные христианские ереси произошли из античного влияния и, следовательно, семь соборов, осуждая еретиков, тем самым осудили и философов. Все же, было признано различие между теми, кто приемлет «неразумные мнения» философов, и теми, кто углубляется в «эллинские исследования» только для поучения. Второй подход не считался заведомо ложным. В целом, после собора в Византии продолжило сохраняться положительное отношение к логике и физике Аристотеля, но метафизика Платона большинством решительно отвергалась.315

2) Анафематизмы осуждали ряд положений платонизма, приписанных Италу и почти совпадающих с оригенистскими тезисами, которые были отвергнуты V Вселенским собором. Среди них: предсуществование и переселение душ, отрицание телесного воскресения, вечность материи, и т.д.

Конечно, и после осуждения труды Платона изучались и переписывались. Но попытка следовать ему теперь официально считалась преступлением против веры. Это создало существенное препятствие в развитии и без того слабого византийского гуманизма. Как пишет о. Иоанн Мейендорф: «Греческая по своему языку и культуре Византия, таким образом, заняла наиболее отрицательную позицию по отношению к греческой философии, чем это когда-либо делал Запад».316 Здесь можно увидеть еще одну из ступеней расхождения западноевропейской и восточноевропейской культур. Если греки назвали философию источником всех ересей, то латиняне, напротив, стали искать в ней путь к познанию Бога, вступая в эпоху схоластики.