Наука Креста. Исследование о святом Хуане де ла Крусе

То, куда она попала, это новый рай. И новый брак совершится под яблоней. Верная душа войдет в тайны Бога, прежде всего в сладкую тайну вочеловечения и спасения. Как в раю из-за наслаждения запретным плодом древа человеческая природа была разрушена и обречена на смерть, так под древом Креста она была спасена и восстановлена. Там, на высоте Креста, Жених протянул душе руку Своей благодати и милосердия и через Свои страдания и смерть победил враждебность, которая после первородного греха разделяла человека и Бога. Под райским древом мать (человеческая природа) в лице прародителей была обесчещена грехом. Под древом Креста человеческой душе была снова подарена жизнь. Помолвка под Крестом не равна мистической помолвке: она происходит уже при крещении и сразу, в то время как мистическая помолвка связана с личным совершенством, соответственно, происходит постепенно и зависит от величия души. И все же в основе своей это все то же единение.

е. Символы Невесты и Креста (мистическое бракосочетание, творение, воплощение и спасение)

Здесь мы оказываемся перед очень важным пунктом и должны попытаться пойти в понимании еще глубже, чем то позволяют комментарии святого. В Кресте нам был явлен знак страстей и смерти Христа и всего, что с этим связано в плане причины и смысла. При этом, с одной стороны, следует помнить о плоде Крестной смерти – спасении. Но здесь же нужно указать, что в глубочайшей связи с этим находятся: вочеловечение – как условие спасающих страстей и смерти, и первородный грех – как побудительная причина того и другого. Уже раньше была высказана мысль о том, что страдания

Темной ночи являются частью страстей Христовых, и прежде всего и глубже всего одно страдание – Богооставленность. В «Духовном песнопении» это получило дополнительное подтверждение, поскольку здесь страстное желание и тоска по сокровенному Богу есть то страдание, которое определяет весь мистический путь. Оно не прекращается даже в блаженстве брачного единения. В определенном смысле вместе с растущим познанием Бога и любовью оно только увеличивается, поскольку вместе с ним становится ощутимее и предвкушение того, что принесет нам чистое созерцание Божье в славе. (Во второй редакции это будет сильно переработано.) Но какое человеческое страдание, какая тоска могут сравниться со страстями Богочеловека, вся жизнь Которого была блаженным созерцанием Божьим, пока свободным решением Он не лишился этого наслаждения – ночью, в Гефсиманском саду! Насколько мало способны помыслить и почувствовать дух и сердце человека, что такое вечное блаженство, настолько же мало мы способны проникнуть в непостижимую тайну этого лишения. Он один, единственный, Кто познал это, может дать в доверчивости брачного единения тем, кого Он избрал, почувствовать часть той муки. Богооставленность во всей ее глубине была предназначена лишь Ему одному и могла быть выстрадана лишь Им одним, потому что Он был одновременно и Богом, и Человеком. Как совершенный Бог, Он не мог страдать; как совершенный Человек – не мог постичь все то богатство, которого Сам Себя лишал. Таким образом, вочеловечение является условием этого страдания, то есть человеческая природа, способная к страданию и действительно страдающая, является инструментом спасения. Причина искупительных страстей, а потому и вочеловечения – человеческая природа, подверженная греху и грех познавшая. Через первородный грех она потеряла в наших праотцах свое достоинство – изначальное совершенство и благодатное величие. Теперь наша природа находит свое величие в каждом отдельном человеке, который заново рождается – как дитя Бога – в благодати крещения, и увенчивается в избранных душах, которые предназначены к брачному единению со Спасителем. Это происходит «под древом Креста» – как плод Крестной смерти и сострадания Крестной смерти. Но как нам понять, что место возвышения и грехопадения одно и то же, что райское и Крестное древо – одно?

Я думаю, что решение следует искать в тайне греха. Райское