Наука любви

Овидий Наука любви

Ovidius Scienza Dell'Amore

Любовные элегии [1]

Книга первая

I

Важным стихом я хотел войну и горячие битвы

Изобразить, применив с темой согласный размер:

С первым стихом был равен второй. Купидон рассмеялся

И, говорят, у стиха тайно похитил стопу.

⁵ «Кто же такие права тебе дал над стихами, злой мальчик?

Ты не вожатый певцов, спутники мы Пиэрид.

Что, если б меч Венера взяла белокурой Минервы,

А белокурая вдруг факел Минерва зажгла?

Кто же нагорных лесов назовет госпожою Цереру

¹⁰ Или признает в полях девственной лучницы власть?

Кто же метанью копья обучать пышнокудрого стал бы

Феба? Не будет бряцать лирой Аонии Марс!

Мальчик, и так ты могуч, и так велико твое царство,

Честолюбивый, зачем новых ты ищешь забот?

¹⁵ Или ты всем завладел – Геликоном, Темпейской долиной?

Иль не хозяин уж Феб собственной лиры своей?

Только лишь с первым стихом возникала новая книга,

Как обрывал Купидон тотчас мой лучший порыв.

Нет для легких стихов у меня подходящих предметов,

²⁰ Юноши, девушки нет с пышным убором волос», —

Так я пенял, а меж тем, открыл он колчан и мгновенно

Мне на погибель извлек острые стрелы свои.

Взял свой изогнутый лук, тетиву натянул на колене:

«Вот, – сказал он, – поэт, тема для песен твоих!»

²⁵ Горе мне! Были, увы, те стрелы у мальчика метки.

Я запылал – и в груди царствует ныне Амур.

Пусть шестистопному вслед стиху идет пятистопный.

Брани, прощайте! И ты, их воспевающий стих!

Взросшим у влаги венчай золотистую голову миртом,

³⁰ Муза, – в двустишьях твоих будет одиннадцать стоп.

II

Я не пойму, отчего и постель мне кажется жесткой,

И одеяло мое на пол с кровати скользит?

И почему во всю долгую ночь я сном не забылся?

И отчего изнемог, кости болят почему?

⁵ Не удивлялся бы я, будь нежным взволнован я чувством…

Или, подкравшись, любовь тайно мне козни творит?

Да, несомненно, впились мне в сердце точеные стрелы,

И в покоренной груди правит жестокий Амур.

Сдаться ему иль борьбой разжигать нежданное пламя?

¹⁰ Cдамся: поклажа легка, если не давит плечо.

Я замечал, что пламя сильней, коль факел колеблешь,

А перестань колебать – и замирает огонь.

Чаще стегают быков молодых, ярму не покорных,

Нежели тех, что бразду в поле охотно ведут.

¹⁵ С норовом конь – так его удилами тугими смиряют;

Если же рвется он в бой, строгой не знает узды.

Так же Амур: сильней и свирепей он гонит строптивых,

Нежели тех, кто всегда служит покорно ему.

Я признаюсь: я новой твоей оказался добычей,

²⁰ Я побежден, я к тебе руки простер, Купидон.

Незачем нам враждовать, я мира прошу и прощенья,

Честь ли с оружьем твоим взять безоружного в плен?

Миртом чело увенчай, запряги голубей материнских,

А колесницу под стать отчим воинственный даст.

²⁵ На колеснице его – триумфатор – при кликах народа

Будешь стоять и легко править упряжкою птиц.

Юношей пленных вослед поведут и девушек пленных,

Справишь торжественно ты великолепный триумф.

Жертва последняя, сам с моей недавнею раной

³⁰ Новые цепи свои пленной душой понесу.

За спину руки загнув, повлекут за тобой Благонравье,

Скромность и всех, кто ведет с войском Амура борьбу.

Все устрашатся тебя, и, руки к тебе простирая,

Громко толпа запоет: «Слава! Ио! Торжествуй!»

³⁵ Рядом с тобой Соблазны пойдут, Заблуждение, Буйство —

Где бы ты ни был, всегда эта ватага с тобой.

Ты и людей, и богов покоряешь с таким ополченьем.

Ты без содействия их вовсе окажешься гол.

Мать с олимпийских высот тебе, триумфатору, будет

⁴⁰ Рукоплескать, на тебя розы кидать, веселясь.

Будут и крылья твои, и кудри гореть в самоцветах,

Сам золотой, полетишь на золоченой оси.

Многих еще по дороге спалишь – тебя ли не знаю!

Едучи мимо, ты ран много еще нанесешь.

⁴⁵ Если бы даже хотел, удержать ты стрелы не в силах:

Если не самый огонь, близость его – обожжет.

Схож с тобою был Вакх, покорявший земли у Ганга,

Голуби возят тебя – тигры возили его.

Но коль участвую я в божественном ныне триумфе,

⁵⁰ Коль побежден я тобой, будь покровителем мне!

Великодушен – смотри! – в боях твой родственник Цезарь,

Победоносной рукой он побежденных хранит.

V

Жарко было в тот день, а время уж близилось к полдню.

Поразморило меня, и на постель я прилег.

Ставня одна лишь закрыта была, другая – открыта.

Так что была полутень в комнате, словно в лесу,

⁵ Мягкий, мерцающий свет, как в час перед самым закатом,

Иль когда ночь отошла, но не возник еще день.

Кстати, такой полумрак для девушек скромного нрава,

В нем их опасливый стыд нужный находит приют.

Тут Коринна вошла в распоясанной легкой рубашке,

¹⁰ По белоснежным плечам пряди спадали волос.

В спальню входила такой, по преданию, Семирамида

Или Лайда, любовь, знавшая многих мужей…

Легкую ткань я сорвал, хоть, тонкая, мало мешала,

Скромница из-за нее все же боролась со мной.

¹⁵ Только сражалась, как те, кто своей не желает победы,

Вскоре, себе изменив, другу сдалась без труда.

И показалась она перед взором моим обнаженной…

Мне в безупречной красе тело явилось ее.

Что я за плечи ласкал! К каким я рукам прикасался!

²⁰ Как были груди полны – только б их страстно сжимать!

Как был гладок живот под ее совершенною грудью!