Наука любви

Отображение, дар крайних пределов земли.

Жадные руки судьбы наилучшее часто уносят,

⁴⁰ Худшее в мире всегда полностью жизнь проживет.

Видел презренный Терсит погребальный костер Филакийца;

Пеплом стал Гектор-герой – братья остались в живых…

Что вспоминать, как богов за тебя умоляла хозяйка

В страхе? Неистовый Нот в море моленья унес…

⁴⁵ День седьмой наступил, за собой не привел он восьмого,

Прялка пуста, и сучить нечего Парке твоей.

Но не застыли слова в коченеющей птичьей гортани,

Он, уже чувствуя смерть, молвил: «Коринна, прости!..»

Под Елисейским холмом есть падубов темная роща;

⁵⁰ Вечно на влажной земле там зелена мурава.

Там добродетельных птиц – хоть верить и трудно! – обитель;

Птицам зловещим туда вход, говорят, запрещен.

Чистые лебеди там на широких пасутся просторах,

Феникс, в мире один, там же, бессмертный, живет;

⁵⁵ Там распускает свой хвост и пышная птица Юноны;

Страстный целуется там голубь с голубкой своей.

Принятый в общество их, попугай в тех рощах приютных

Всех добродетельных птиц речью пленяет своей…

А над костями его – небольшой бугорочек, по росту,

⁶⁰ C маленьким камнем; на нем вырезан маленький стих:

«Сколь был я дорог моей госпоже – по надгробию видно.

Речью владел я людской, что недоступно для птиц».

VII

Значит, я буду всегда виноват в преступлениях новых?

Ради защиты вступать мне надоело в бои.

Стоит мне вверх поглядеть в беломраморном нашем театре,

В женской толпе ты всегда к ревности повод найдешь.

⁵ Кинет ли взор на меня неповинная женщина молча,

Ты уж готова прочесть тайные знаки в лице.

Женщину я похвалю – ты волосы рвешь мне ногтями;

Стану хулить, говоришь: я заметаю следы…

Ежели свеж я на вид, так, значит, к тебе равнодушен;

¹⁰ Если не свеж, – так зачах, значит, томясь по другой…

Право, уж хочется мне доподлинно быть виноватым:

Кару нетрудно стерпеть, если ее заслужил.

Ты же винишь меня зря, напраслине всяческой веришь,

Этим свой собственный гнев ты же лишаешь цены.

¹⁵ Ты погляди на осла, страдальца ушастого вспомни:

Сколько его ни лупи, – он ведь резвей не идет…

Вновь преступленье: с твоей мастерицей по части причесок,

Да, с Кипассидою мы ложе, мол, смяли твое!

Боги бессмертные! Как? Совершить пожелай я измену,

²⁰ Мне ли подругу искать низкую, крови простой?

Кто ж из свободных мужчин захочет сближенья с рабыней?

Кто пожелает обнять тело, знававшее плеть?

Кстати, добавь, что она убирает с редким искусством

Волосы и потому стала тебе дорога.

²⁵ Верной служанки твоей ужель домогаться я буду?

Лишь донесет на меня, да и откажет притом…

Нет, Венерой клянусь и крылатого мальчика луком:

В чем обвиняешь меня, в том я невинен, – клянусь!

VIII

Ты, что способна создать хоть тысячу разных причесок;

Ты, Кипассида, кому только богинь убирать;

Ты, что отнюдь не простой оказалась в любовных забавах;

Ты, что мила госпоже, мне же и вдвое мила, —

⁵ Кто же Коринне донес о тайной близости нашей?

Как разузнала она, с кем, Кипассида, ты спишь?

Я ль невзначай покраснел?.. Сорвалось ли случайное слово

С губ, и невольно язык скрытую выдал любовь?..

Не утверждал ли я сам, и при этом твердил постоянно,

¹⁰ Что со служанкой грешить – значит лишиться ума?

Впрочем… к рабыне пылал, к Брисеиде, и сам фессалиец;

Вождь микенский любил Фебову жрицу – рабу…

Я же не столь знаменит, как Ахилл или Тантала отпрыск,

Мне ли стыдиться того, что не смущало царей?

¹⁵ В миг, когда госпожа на тебя взглянула сердито,

Я увидал: у тебя краской лицо залилось.

Вспомни, как горячо, с каким я присутствием духа

Клялся Венерой самой, чтоб разуверить ее!

Сердцем, богиня, я чист, мои вероломные клятвы

²⁰ Влажному ветру вели в дали морские умчать…

Ты же меня наградить изволь за такую услугу:

Нынче, смуглянка, со мной ложе ты вновь раздели!

Неблагодарная! Как? Головою качаешь? Боишься?

Служишь ты сразу двоим, – лучше служи одному.

²⁵ Если же, глупая, мне ты откажешь, я все ей открою,

Сам в преступленье своем перед судьей повинюсь;

Все, Кипассида, скажу: и где, и как часто встречались;

Все госпоже передам: сколько любились и как…

IX

Ты, Купидон, никогда, как видно, гнев не насытишь,

Мальчик беспечный, приют в сердце нашедший моем!

Что обижаешь меня? Знамен твоих я ни разу

Не покидал, а, меж тем, ранен я в стане своем!

⁵ Что ж ты огнем опаляешь друзей и пронзаешь стрелами?

Право же, большая честь в битве врагов побеждать…

Тот гемонийский герой, пронзив копьем своим друга,

Не оказал ли ему тотчас врачебных услуг?

Ловчий преследует дичь, но только поймает, обычно

¹⁰ Зверя бросает, а сам к новой добыче спешит.

Мы, твой покорный народ, от тебя получаем удары,

А непокорных врагов лук твой ленивый щадит…

Стрелы к чему притуплять об кожу да кости? Любовью

В кожу да кости, увы, я уж давно превращен.

¹⁵ Мало ль мужчин живет без любви и мало ли женщин?

Лучше ты их побеждай – славный заслужишь триумф.

Рим, когда бы на мир огромных полчищ не двинул,

Так и остался б селом с рядом соломенных крыш…

Воин, когда он устал, получает участок земельный.

²⁰ В старости конь скаковой праздно пасется в лугах.

В длинных доках стоят корабли, приведенные с моря,

И гладиатора меч на деревянный сменен.