Чтобы утешить печаль о далеком своем Менелае,Пала Елена в ночи гостю на жаркую грудь.Ах, Менелай, до чего же ты глуп! Одиноко уехав,Ты оставляешь в дому гостя с женою вдвоем!Лучше бы ястребу ты, обезумев, доверил голубок,Лучше бы горным волкам предал овчарню свою.Нет на Елене греха! Не преступен ее соблазнитель!Он поступил, как любой, – так поступил бы и ты.Ты ее сделал изменницей, дав им и время, и место,Ты ей указывал путь – и понимала она.Правда: ведь муж далеко, а гость обходительный близко,И на постели пустой страшно одной ночевать.Думай, как хочешь, Атрид, а по мне, так Елена невинна:То, что покладистый муж дал ей, она приняла.
Женщина всегда мстит за измену
Но ни коричневый вепрь, застигнутый в яростном гневе,Молниеносным клыком рвущий ретивых собак,Ни над сосущими львятами мать их, безгривая львица,Ни под неловкой пятой змейка, таящая яд,Так не бывают страшны, как страшна, услыхав об измене,Женщина в гневе своем: сердцем и взглядом горя,Рвется к огню и мечу, забывает стыдливость и чинность,Словно почуяв удар от Аонийских рогов.Вот Фасианка – она, по-варварски мстя за измену,Кровью любимых детей брачный омыла позор.Вот и другая жестокая мать – ты ласточку[73] видишь,Кровь у нее запеклась вечным клеймом на груди.Так расторгает любовь крепчайшие скрепы и связи, —Вот почему для мужчин эта опасна вина.
Что делать, чтобы отвести подозрения
Но не подумай, что мой приговор: «Будь верен единой», —Боже тебя сохрани! Это и в браке невмочь.Нет; но резвясь, умейте таить свои развлеченья:Ежели грех за душой – право, молва ни к чему.И не дари подарков таких, чтобы стали приметой,И постоянного дня не отводи для измен,И, чтоб тебя не сумели застичь в знакомом приюте,Разным подругам для встреч разное место назначь.А сочиняя письмо, перечитывай каждую строчку:Женщины видят в словах больше, чем сказано в них.Да, удар за удар воздает, сражаясь, Венера,И заставляет терпеть, что претерпела сама.Жил при супруге Атрид, и была непорочна супруга,Только по мужней вине злою преступницей став.Слух до нее доходил и про Хрисову дочь[74], о которойТщетно отец умолял, лавры повязкой овив,Слух доходил и о горе твоем, Лирнессийская дева[75],Чей обернулся увод стыдной задержкой войны;Все же это был слух, а Кассандра явилась воочью —Сам победитель своей пленницы пленником был.Тут-то Тиндарова дочь и открыла Фиестову сыну[76]Сердце и ложе свое – тут-то и грянула месть.