Наука логики. С комментариями и объяснениями

В силу этого определение объекта – быть средством, есть совершенно непосредственное определение. Поэтому для того, чтобы сделать этот объект средством, субъективная цель не нуждается ни в каком насилии или другом утверждении своей силы в отношении объекта, кроме утверждения себя самой; разрешение (Entschluss), раскрытие (Aufschluss), это определение самого себя, есть лишь внешняя положенность объекта, который непосредственно подчинен здесь цели и не имеет по отношению к ней никакого другого определения, кроме ничтожности [своего] в-себе-и-для-себя-бытия.

 Разрешение и раскрытие – метафоры Гегеля, обозначающие способность объекта выглядеть не просто в своей видимости, но и как-либо еще. Он показывает, что если с точки зрения задачи это могут быть новые аспекты объекта, то с точки зрения цели они ничего не прибавляют к определению объекта, который в любом случае «ничтожен», не таков, каким должен быть, исходя из цели.

<…>

Итак, после того как субъективность, для-себя-бытие понятия перешло, как мы видели, в его в-себе-бытие, в объективность, оказалось в дальнейшем, что в объективности вновь появилась отрицательность для-себя-бытия понятия; понятие определило себя в объективности так, что его особенность есть внешняя объективность, иначе говоря, оно определило себя как простое конкретное единство, внешняя проявленность которого есть его самоопределение. Движение цели достигло теперь того, что момент внешней проявленности не только положен в понятии и понятие есть не только долженствование и стремление, но как конкретная целокупность тождественно с непосредственной объективностью. Это тождество есть, с одной стороны, простое понятие и равным образом непосредственная объективность, но, с другой – оно столь же существенно есть опосредствование, и лишь через него как само себя снимающее опосредствование оно есть эта простая непосредственность; так понятие состоит по существу своему в том, чтобы как для-себя-сущее тождество быть отличным от своей в-себе-сущей объективности и тем самым внешне проявляться, но в этой внешней целокупности быть ее самоопределяющим тождеством. Как такое, понятие есть теперь идея.

 Иллюстрация этого абзаца: семечко, заключавшее в себе дерево, которого мы не видим в нем, стало деревом, которое и может существовать как таковое. Но при этом дерево как понятие реализовалось во внешней объективности его строения, ствола и ветвей, и определяется именно как строение, даже если мы не говорим о подробностях этого строения, а только о дереве. Поэтому, с одной стороны, мы в любом дереве видим непосредственно его самого, с другой стороны, опосредуем особенности его развития и строения. Понятие о дереве включает в себе знание ствола и веток, и движение цели позволяет дереву принести плод и семена. Идея – это образ дерева, включающий в себя как понятие о нем самом, о его росте и плодовитости, так и образ ствола и веток. Лишь тогда дерево будет узнано в любом случае, в том числе природой, а не станет только парадоксальным движением на пути к цели, о котором речь шла до этого.

ИДЕЯ