Наука о переводе. История и теория с древнейших времен до наших дней

Действительно, отклонения от столь почитаемого в христианских кругах текста Септуагинты вызвали со стороны некоторых критиков обвинения в ереси. Однако, уже начиная с VII в., версия Иеронима, получившая наименование «Вульгата» («Общераспространенная»), была принята католической церковью и вошла в повсеместное употребление, а еще девятьсот лет спустя Тридентский собор 1546 г. объявил ее боговдохновенной и равной оригиналу.

Проблемы перевода библейского текста касался в своем теологическом трактате «О христианской науке» и один из крупнейших мыслителей позднеантичной эпохи Аврелий Августин (354–430), отмечавший необходимость глубокого знания языков, на которых были написаны оригиналы Ветхого и Нового Заветов, а также умения прояснять «темные» (т. е. затруднительные для понимания) места подлинника «светлыми». Августин останавливался и на таких вопросах, как наличие у слов разных значений, затрудняющих правильное понимание, архаичная лексика, идиомы, реалии (названия тех или иных конкретных вещей, животных, растений, предметов быта и т. п.). Важное значение отводит автор принципу сопоставления разных версий, причем указывает на пользу, приносимую буквальными переводами, поскольку последние при всей своей корявости более точны при передаче оригинала. Однако в отличие от Иеронима сам Августин переводческой деятельностью не занимался, а его теоретические размышления относились скорее к экзегетике (толкованию) библейских текстов, нежели к переводу в собственном смысле слова.

5. Переводы Библии на другие европейские языки и борьба с ними

Почти одновременно с латинским осуществлялся и перевод Библии на готский язык, автором которого был епископ Ульфила, называемый также Вульфилой (317?—381). В роли исходного текста выступала одна из версий Септуагинты. Сохранилось и письмо Иеронима двум готским клирикам, в котором создатель Вульгаты объяснил принципы перевода священных книг. Здесь также велись дискуссии и споры по этим проблемам, о чем свидетельствует один из средневековых памятников, где речь идет о технике перевода Писания на греческий, латинский и готский языки. Предисловие к нему полемически заострено против тех, кто позволял себе слишком свободно обходиться с библейским текстом.

Дальнейшая история библейских переводов на языки западноевропейских народов отличалась еще большим драматизмом, а порой принимала трагические формы. С одной стороны, появлялись новые версии Священного Писания, прежде всего – новозаветной литературы (о некоторых из них будет сказано в следующем разделе). С другой стороны, католическая церковь, желая сохранить монополию на толкование библейского текста и опасаясь возникновения еретических воззрений, начинает выступать против того, чтобы Слово Божие зазвучало бы на «вульгарных наречиях», т. е. живых языках народов, входивших в орбиту ее влияния. Идеологическим обоснованием подобного запрета должна была стать так называемая теория «триязычия», развитая в VII в. епископом Исидором Севильским. Согласно ей, священными могут быть признаны три языка: еврейский, греческий и латинский, поскольку именно на них, по приказу Понтия Пилата, сделана надпись на кресте Иисуса Христа. Хотя утвердился такой взгляд не сразу (в частности, к нему отрицательно относился император Карл Великий), однако он был закреплен папскими эдиктами (в XI в. – Григорием VII, в XIII в. – Инокентием III). Более того, решением одного из церковных синодов, состоявшегося в XIII столетии, всякий, кто, имея у себя перевод Библии, не представит его епископу для сожжения, объявлялся еретиком со всеми вытекающими отсюда последствиями. «Воду следует брать из источника, а не из болота», – заявил в XII в. английский церковный деятель Уолтер Меп, когда ему был представлен перевод нескольких книг Священного Писания[27]. Его коллега, доминиканец Томас Палмер утверждал, что Слово Божие на английском языке звучало бы как хрюканье свиней или рычание львов. В Германии архиепископ Бертольд Майнцский особым эдиктом запретил в 1485 г. перевод не только церковных, но и светских произведений на немецкий язык, мотивируя это неспособностью последнего достаточно ясно передать содержание латинских оригиналов. А уже в XVI столетии представитель римской курии кардинал Гозий резюмировал позицию католической церкви в следующих словах: «Дозволить народу читать Библию значит давать святыню псам и метать бисер перед свиньями»[28].

Подобная установка неизбежно должна была превратить вопрос о переводе Библии в одну из важнейших религиозно-политических проблем, далеко выходящих за узкофилологические рамки. Именно она во многом создала предпосылки того кризиса, разрешением которого стало потрясшее Западную Европу в XVI в. движение Реформации.

Глава 4 Средневековый перевод и его особенности

1. Содержание термина «средние века»