Наука Плоского Мира III: Часы Дарвина

Оказывается, что обычные законы физики делают вполне однозначный выбор в пользу логически непротиворечивого поведения — во всяком случае, это справедливо в отношении простейшей математической модели, описывающей подобную ситуацию. Нельзя просто взять и выстрелить бильярдным шаром в уже существующую систему, поскольку такой действие подразумевает вмешательство человека, или «свободу воли», а ее связь с законами физики носит спорный характер. Если предоставить бильярдный шар самому себе, он будет двигаться вдоль траектории, исключающей логические противоречия. Мы пока не знаем, остается ли этот результат справедливым в более общих обстоятельствах, но это вполне возможно.

Все это, конечно, прекрасно, но вопрос о свободе воли остается открытым. Приведенное объяснение следует духу детерминизма и справедливо в отношении идеальных физических систем наподобие бильярдных шаров. Возможно, человеческий разум также является детерминированной системой (чтобы избежать лишних сложностей, мы закроем глаза на квантовые эффекты). И то, что мы предпочитаем считать свободой выбора на самом деле может оказаться ощущением, возникающим в тот момент, когда наш детерминированный мозг принимает единственно возможное решение. Возможно, что свобода воли — это «квалиа» принятия решений, яркое ощущение, подобное насыщенному цветовому образу, который мы видим, когда смотрим на красный цветок[50]. Пока что физика не в состоянии объяснить, как возникают подобные ощущения. Поэтому в обсуждениях вероятных временных парадоксов последствия свободы воли обычно не принимают во внимание.

Звучит вполне разумно, но есть одно «но». В рамках физики все обсуждения машин времени сводятся к тому, могут ли люди создать подходящую деформацию пространства-времени. «Возьмите черную дыру, соедините ее с белой.» Если точнее, речь идет о том, что люди сами делают выбор или решают в пользу того, чтобы построить такую машину. В детерминированном мире есть только два варианта: либо людям с самого начала суждено построить машину времени, и в таком случае «построить» — не слишком подходящее слово, либо машина времени собирается сама, а мы просто выясняем форму окружающей нас Вселенной. Эта ситуация напоминает вращающуюся вселенную Геделя: либо вы в ней находитесь, либо нет, и вам не приходится что-либо менять. Воплотить машину времени в реальность можно только при условии, что она с самого начала неявным образом присутствовала в будущем нашей Вселенной.

Стандартная точка зрения физики имеет смысл только в том мире, где люди обладают свободой воли и способны по собственному желанию делать выбор: строить машину времени или же нет. Таким образом, физика — уже не в первый раз — заняла две противоречащих друг другу позиции в отношении различных аспектов одного и того же вопроса, и, как результат, запуталась в своих философских штанах.

Несмотря на все замысловатые теории, суровая правда жизни состоит в том, что мы до сих пор не имеем ни малейшего представления о том, как построить рабочую машину времени. Неуклюжие и энергозатратные устройства реальной физики — это лишь жалкое подобие элегантной машины из романа Уэллса, в котором ее прототип описан как «Искусно сделанный блестящий металлический предмет немного больше маленьких настольных часов. Он был сделан из слоновой кости и какого-то прозрачного, как хрусталь, вещества»[51].

Впереди нас ждут новые исследования.

Возможно, оно и к лучшему.

Глава 9. В обход Мадейры

После работы плотник рассказал своим приятелям в пабе об одном удивительном случае:

«… так вот, я уже почти закончил, и тут по лестнице спускается этот парень и говорит: прошу прощения, сэр, но я, с вашего позволения, хотел бы осмотреть эту переборку. А я говорю, что с ней все в порядке и вообще это отличное дерево. А он отвечает: конечно, конечно, но мне все-таки нужно кое-что проверить. Достает из кармана какую-то бумажку, внимательно читает и говорит, что в древесине могли завестись какие-то редкие тропические черви, и хотя снаружи это незаметно, они могли так изъесть корабль изнутри, что в море он наберет слишком много воды и на Мадейре его, скорее всего, придется ставить на ремонт — как-то так. Ну, я ответил, что сейчас этим займусь, ударил своим молотком по переборке, а она просто, блин, взяла и треснула пополам. Я бы мог поклясться, что это была отличная древесина. Там везде были маленькие червячки».

«Забавно, что ты об этом вспомнил», — сказал мужчина напротив. — «Один из них подошел ко мне во время работы, чтобы посмотреть на мои медные гвозди. Ну, так вот, берет он нож, соскабливает медь с одного гвоздя, а под ней — паршивое железо! Полдня работы впустую! Ума не приложу, как он узнал. Снабженец клялся, что вся партия была медной, когда он ее отправлял — так Том сказал».