Наука побеждать

А внутри него творилось странное. Иного слова я подобрать не смог. Посреди зала стоял громадный алтарь с вонзённым в него старинным мечом. Его безбожно попирал ногами гренадерского роста человек в знакомом уже чёрном с серебром мундире и длинном плаще с вороновыми перьями на плечах. Он возложил руку на гарду меча и сейчас вытягивал его из каменного алтаря, явно играя легендарного короля Артура, вынимающего из камня меч Пендрагона, как его, Эскалибур.

— Нет! — диким голосом вскричал лорд Томазо. — Parar, canalla! In nomine Christi! Parar!

— Поздно, святоша! — рассмеялся в ответ немец. — Я взломал вашу священную защиту! Теперь меч Зигфрида мой! Мы всё рассчитали верно! Меч Зигфрида, Грам, величайшее сокровище нибелунгов, мой!

— Этому не бывать! — выкрикнул лорд Томазо, оказывается, он ещё и по-немецки разговаривать умел. — Я остановлю тебя, mal bicho!

— Погодите, лорд! — Я даже не заметил, что ухватил его за рукав, что было грубейшим нарушением субординации. — Никакой меч не спасёт от пуль! Soldados, fuego! — Не оборачиваясь, скомандовал я.

Ополченцы дали не слишком слитный, но вполне точный залп. Полуобернувшегося к нам немца просто смело с алтаря. Пули разорвали на нём мундир и самоё плоть его в клочья. С мерзким мокрым шлепком рухнул он на пол по ту сторону от алтаря.

— Вот так-то, святой отец, — кривовато усмехнулся я. — Против современного оружия, древние мечи — мало чего стоят.

Я пошатнулся от могучего удара, что обрушил на мою скулу гроссмейстер, из рассечённой губы на подбородок потекла кровь.

— Что это значит, сударь?! — холодно поинтересовался я, стирая кровь с лица. — Извольте объясниться! Мне считать это вызовом!

— Никогда, юноша, — голос гроссмейстера также не отличался теплотой, — никогда не говорите в подобном тоне о вещах, в которых не смыслите ровным счётом ничего. Ясно вам?

— Ясно, — ответил я. — Но извольте ответить насчёт вызова?

— Я лицо духовного сана, — отмахнулся лорд Томазо, — и на дуэлях драться мне запрещает устав ордена. Однако, не грози мне это вечными муками в Геенне Огненной, который никак не замолить, я бы дал вам удовлетворение, юноша. А теперь идёмте, сын мой, посмотрим, что сталось с этим наглым безбожным немцем.

Мы обошли алтарь и увидели самый обычный труп. Пули оставили от немца довольно мало. В полутьме, рассеиваемой лишь неверным светом факелов, крови на чёрной ткани видно не было и потому дыры на его теле и мундире казались какими-то неестественными. Лицо немца пятнала кровь, отчего оно выглядело особенно зловеще, а также из-за так и не сошедшей с лица дьявольской улыбки. Поглядев на него, я быстро перекрестился и прошептал короткую молитву, отгоняющую зло. Не знаю даже, есть ли она в каноне, ей меня научила старая няня, когда я был ещё совсем маленьким и боялся засыпать без света.

— Это меч легендарного героя германского народа, — объяснил мне лорд Томазо, вынимая клинок из мёртвых пальцев немца, — Зигфрида, короля мифического народа нибелунгов. Думаю, вы читали эти легенды в детстве, сын мой, верно?

— Читал, — не стал отпираться я, на самом деле, меня по книгам легенд немецкого народа мама учила этому языку.

— И ты, верно, считал, что всё это выдумки, — продолжал рассказ паладин, подходя к алтарю и возвращая меч на место, — но это не так, юноша. Совсем не так. Ничего из того, что придумано народом, не может быть придумано на пустом месте. У всего есть реальная основа. Племя нибелунгов, действительно, существовало, в седой древности и было весьма жестоким. Жили далеко от этих мест — и ты, юноша, конечно, спросишь, как он попал сюда. За тысячи миль от северных краёв — родины Зигфрида и нибелунгов.

Не становясь ногами на алтарь, лорд Томазо навалился на перекрестье меча всем весом, вгоняя его обратно. И тут алтарь словно загорелся. Письмена на латыни, покрывавшие его, вспыхнули багровым пламенем, на мгновение, осветив весь зал донжона до последней трещинки на стене. Я заморгал от нестерпимо яркого света, а когда он погас, то на несколько минут и вовсе ослеп, пока глаза снова не привыкли к полутьме.