Наука в поисках Бога

Есть течение, приверженцы которого верят, что в XIX в. была заготовлена ангелом и выкопана человеком, получившим божественное откровение, серия золотых табличек, на которых древнеегипетскими иероглифами были начертаны прежде неизвестные писания, схожие с книгами Ветхого Завета. К сожалению, сейчас эти таблички для исследования недоступны, а кроме того, имеются весомые указания на сознательное мошенничество при зарождении этого религиозного движения, которое недавно повлекло за собой гибель двух человек в штате Юта, связанную с давнишними письмами от основоположников течения, идущих вразрез с доктриной.

Есть течение, предполагающее, что при достаточно крепкой вере человек способен . То есть физически оторваться от земли и двигаться по воздуху. Очень ценная способность, открывающая массу полезных возможностей, — будь это правда.

Вот так выглядят типичные положения и догматы современных религиозных движений.

Как же в таком случае обстоит дело с древними религиями? Все-таки нас от них отделяет гораздо больший временной промежуток. А это значит, что возможностей для мошенничества и подмены неудобных подробностей гораздо больше. Напомню, что история переписывается постоянно. Просто в качестве примера (и таких примеров не счесть): одним из вождей Великой октябрьской революции был Лев Давыдович Бронштейн, известный также как Лев Троцкий. Он создал Красную армию, был основателем и первым редактором газеты «Правда», он сыграл ведущую роль в восстании 1905 г. и революции 1917 г., однако для Советского Союза при Сталине он не существует. Его попросту нет. О нем ничего нельзя найти. Нет его портретов. В советском двухтомнике мировой истории он упомянут один-единственный раз как имеющий приемлемые взгляды на сельское хозяйство. Более нигде. Страна просто вычеркнула его из истории собственной революции, в которой он сыграл ключевую роль, уступавшую, пожалуй, только ленинской. А теперь представьте религию, возникшую не десятки, а сотни или даже тысячи лет назад, в которой все догмы и постулаты проходят через ограниченный круг лиц — священников. Задумайтесь, какие открываются возможности для подмены неудобных фактов. Как пишет Дэвид Юм:

Многочисленные примеры вымышленных чудес, пророчеств и сверхъестественных событий, ложность которых во все времена обнаруживалась благодаря их собственной нелепости, в достаточной степени доказывают сильную склонность человечества к необычайному и и, разумеется, должны внушать подозрение ко всем подобным рассказам. <…> Странно, может сказать всякий рассудительный читатель, просматривая повествования этих удивительных историков, что такие сверхъестественные явления никогда не случаются в наши дни. Но, я думаю, нет ничего странного в том, что люди всегда были способны лгать.

А вот как звучит у него мысль, которую я развивал выше:

Мне кажется, что здесь уместен только один подход. Если ответы настолько задевают нас за живое, если мы так горячо хотим верить, если нам важно знать истину, нам требуется не что иное, как скептическая придирчивость. Примерно как при покупке подержанной машины. В этом случае одного осознания, что вам позарез необходима машина, недостаточно. прежде всего должен быть на ходу. Вам недостаточно видеть, что продавец такой обаятельный и улыбчивый. Вы постучите по колесам, посмотрите на спидометр, заглянете под капот. Если вы сами не особенно разбираетесь в автомобильных моторах, то прихватите с собой знакомого, который в них . И это для такой банальности, как автомобиль. Разве не логично требовать хотя бы не меньшей скептической придирчивости в вопросах сверхъестественного, этики, морали, происхождения мира и человеческой природы?

Лекция шестая Гипотеза о боге

лекции должны быть посвящены вопросам естественной теологии. Под естественной теологией традиционно понимается богословское знание, полученное исключительно путем , опыта и экспериментов. Не откровения, не мистического опыта, а логики и разума. На достаточно протяженном отрезке человеческой истории этот подход показался бы непривычным. В частности, в записных книжках Леонардо да Винчи мы читаем: «Тот, кто в споре ссылается на авторитет, не ум свой использует, а память». Для начала XVI в., когда за знаниями в основном обращались именно к высшим авторитетам, это чрезвычайно крамольная мысль.