Наулака - История о Западе и Востоке

Какой-то странный огонь блеснул в ее глазах - огонь страсти в желания. От Тарвина это не ускользнуло. Может, это и есть ее слабое место? А если так, то... он был большой знаток по части драгоценных камней. И разве не они являли собой изрядную долю природных богатств Топаза и его окрестностей? Он мог говорить с нею о драгоценных камнях хоть до поздней ночи - пока пастух не пригонит коров домой. Но привлечет ли это компанию "Три К" в Топаз? Шальная мысль о том, чтобы вместе со свадебными поздравлениями преподнести ей в дар от имени предпринимателей Топаза бриллиантовую диадему, мелькнула у него в голове, но он тут же отбросил ее. Общественное подношение такого рода не поможет Топазу. Тут требовался истинный дипломат, умеющий действовать тонко и деликатно, спокойно и дружелюбно, - другими словами, здесь нужен был Николае Тарвин, и никто иной. Он уже мысленно представлял себе, как неожиданно для всех приводит "Три К" в Топаз, и какое грандиозное впечатление производит, и как лишь благодаря его силе и влиянию "Три К" пускают корни в Топазе; он видел себя творцом того счастья и процветания, что воцарятся в любимом им городе в будущем.

Глядя на руки миссис Матри, он заметил, что они унизаны необыкновенными кольцами. Их было немного, но все с превосходными камнями. Он осмелился восторженно отозваться об огромном солитере, который она носила на левой руке, и, когда они заговорили о бриллиантах, она сняла кольцо с руки, чтобы он мог лучше рассмотреть его. Она сказала, что у камня долгая история. Отец купил его у заезжего трагика, которому крупно не повезло в Омахе, а перед этим провалом он играл в пустых театрах Денвера, Топики, Канзас-Сити и других городов. На деньги, полученные за кольцо, были куплены билеты всей труппе до Нью-Йорка, и это было единственное доброе дело за всю историю камня. Актер выиграл его у шулера, картежник, в свою очередь, чтобы заполучить бриллиант, убил его хозяина в ссоре, а тот купил почти даром у приказчика, укравшего его у своего хозяина, торговца драгоценностями.

- Должно быть, тот, кто нашел когда-то этот алмаз где-нибудь в Кимберлийских копях или в каком-нибудь другом месте, тайно вынес его оттуда и продал Международному бриллиантовому тресту - вот что было в начале его истории. А конец мы знаем. Правда же, мистер Тарвин?

Задавая вопросы, она всегда поднимала брови и улыбалась поощрительно, словно требуя утвердительного ответа, что Тарвин и делал с готовностью. Он бы согласился сейчас и с гипотезой, опровергающей открытия Галилея и Ньютона, если бы миссис Матри попросила его об этом. Он сидел рядом с ней, натянутый, как стрела, исполненный твердого намерения добиться своего и напоминающий собаку, идущую по следу, - само внимание и готовность.

- Иногда я вглядываюсь в его грани, словно надеясь увидеть отпечатавшиеся на них картины преступлений, свидетелем которых он был, сказала она. - О, как это интересно, особенно убийство, не правда ли, мистер Тарвин? Я просто дрожу, когда думаю об этом. Но более всего мне нравится сам камень. Какой красивый, посмотрите. Па всегда говорил мне, что ему не доводилось в жизни видеть камня лучше этого, а ведь он был хозяином отеля и повидал много замечательных алмазов на своих постояльцах. - Она с нежностью вглядывалась во влажную глубину бриллианта. - О, нет ничего на свете лучше такого камня - нет, ничего! - словно выдохнула она. Глаза ее засветились. И впервые за время разговора он услышал в ее голосе неподдельную искренность и естественность.

- Я могла бы всю жизнь, не отрываясь, смотреть на прекрасный камень, и, если он действительно хорош, мне не важно, что он из себя представляет и откуда взялся. Па знал, как я люблю драгоценные камни, и всегда покупал их у своих постояльцев. Коммивояжеры очень любят бриллианты, но не всегда могут отличить хороший камень от плохого. Па удавалось выгодно покупать их, - сказала она задумчиво, сжимая свои хорошенькие губки, - но он всегда брал только самые лучшие, а потом обменивал их, если была возможность, на те, что были еще прекраснее. Иногда за один камень он мог отдать два-три, если в них был хоть малейший дефект, но зато получал взамен по-настоящему прекрасный бриллиант. Он знал, что я люблю только очень хорошие камни. Ах, как я люблю их! Они лучше людей. Они всегда при тебе и всегда прекрасны!

- Мне кажется, я знаю одно ожерелье, которое понравилось бы вам, если вы действительно любите такие вещи, - произнес Тарвин спокойно.

- Правда? - Ее лицо засветилось от радости. - А где же оно?

- Очень далеко отсюда.

- А, знаю, у Тиффани!* - воскликнула она. - Знаю я вас! - добавила она, возвращаясь к привычной, несколько искусственной интонации.

- Нет. Намного дальше.

- Где же тогда?

- В Индии.

На мгновение она с интересом уставилась на него.

- Расскажите же мне, какое оно, - попросила она. И снова ее отношение к Тарвину и манера речи изменились. Был лишь один предмет, заставлявший ее быть серьезной. - Оно и в самом деле прекрасно?

- Оно не просто прекрасно - оно прекраснее всего на свете, - сказал Тарвин и остановился.