Наваждение

Фелдер поднялся, почему-то чувствуя себя удрученным. Он бросил взгляд на странную женщину, которая стояла между двумя высокими охранниками. Рядом с ними она казалась маленькой и хрупкой. Краска схлынула у нее с лица, и оно опять ничего не выражало. Констанс понимала, что сейчас произошло — не могла не понимать, — однако не выказывала никаких признаков волнения.

Фелдер повернулся и вышел из зала.

55

Сульфур, штат Луизиана

Взятый напрокат «Бьюик» с гудением несся по бетону 10-й трассы. Хейворд установила круиз-контроль на семьдесят пять миль в час, хотя Пендергаст и бурчал, что со скоростью семьдесят девять они бы приехали в город на пять минут раньше.

В тот день они уже пропилили на «Бьюике» две сотни миль. Пендергаст стал каким-то непривычно раздражительным. Он не скрывал своего отвращения к «Бьюику» и неоднократно предлагал вернуться к «Роллс-ройсу», у которого уже поменяли переднее стекло, но Хейворд отказалась в него садиться. Она вообще не представляла, как можно нормально вести расследование, гоняя на «Роллс-ройсе», и удивлялась, что Пендергаст додумался использовать для работы такую заметную машину. Лоре уже хватило коллекционного спортивного автомобиля Хелен; поездив на нем сутки, Хейворд вернула «Порше» в гараж и потребовала, чтобы Пендергаст нашел какую-нибудь другую машину, пусть не столь замечательную, зато куда более неприметную.

Больше всего Пендергаста, видимо, выводило из себя то, что первые два имени из названных Мэри-Энн Робле оказались пустышками: один — точнее, одна — давно умер, другой был non compos mentis,[11] да еще находился в госпитале, в реанимации.

Теперь они направлялись по третьему, и последнему, следу: Денисон Филипс-четвертый, бывший главный консультант «Лонжитьюд фармасьютиклз», вышел на пенсию и тихо жил себе на Бонви-драйв в Сульфуре, в районе загородного клуба «Тихая заводь». Адрес и имя уже создали в голове Хейворд образ их обладателя: эдакий мелкотравчатый представитель состоятельных южан — надутый, самодовольный, пронырливый, не дурак выпить и вдобавок не слишком любезный. Этот типаж она знала еще со времен Луизианского университета.

Увидев указатель на Сульфур, Хейворд замедлила ход и повернула направо.

— Хорошо, что мы успели проверить мистера Филипса, — сказал Пендергаст.

— Он же чист.

— Разумеется, — просто ответил агент. — Но я говорю про Денисона Филипса-пятого.

— Его сына? Вы имеете в виду статью о хранении наркотиков?

— Храпение больше пяти граммов кокаина с целью сбыта — это весьма серьезно. Кстати, юноша готовится поступать в Луизианский университет на юридический.

— Ага. Посмотрю я, как он поступит в юридический колледж с таким личным делом. За кем числится криминал, тому и практики не видать.

— Вероятнее всего, — протянул Пендергаст, — вся семья в курсе и имеет основания надеяться, что по достижении Денисоном-пятым двадцати одного года запись из его личного дела удалят. Во всяком случае, им этого очень хочется.

Хейворд отвела глаза от дороги и бросила на Пендергаста долгий взгляд. При последних словах в глазах его появился холодный блеск. Хейворд догадывалась, как агент намерен использовать имеющиеся у него сведения: закрутит гайки покрепче, пригрозит, что не позволит удалить запись, или пообещает привлечь прессу и вообще всячески воспрепятствовать Денисону Филипсу-пятому занять место в юридической фирме отца. Ну а если старик поделится интересующей Пендергаста информацией в полном объеме, то, разумеется…

Как скверно, что Винни сейчас на больничной койке, а не рядом с Лорой. С Пендергастом тяжко иметь дело. В сотый раз Хейворд удивлялась, почему же Винни — коп старой школы вроде нее самой — так высоко ставит Пендергаста и его в высшей степени нестандартные методы работы.

Лора глубоко вздохнула.

— Пендергаст, вы можете сделать мне одолжение?

— Конечно, капитан. — Он пристально посмотрел на нее.

— Дайте мне провести сегодняшнюю беседу. Я знаю людей этого сорта. И знаю, как с ними обращаться.

Наступило короткое молчание, показавшееся Лоре довольно холодным. Потом Пендергаст ответил:

— С интересом послушаю.

Денисон Филипс-четвертый встретил их в дверях просторного старого особняка на территории гольф-клуба. Деревья, высаженные во время строительства дома, дополняли величественный вид здания. Все выглядело именно так, как представляла Хейворд, — здесь несло таким самодовольством, что ей стало противно.

На хозяине были зеленые брюки для гольфа, хлопковый блейзер, из нагрудного кармашка торчал дорогой узорчатый платок, верхняя пуговка светло-желтой рубашки с монограммой была расстегнута. Картину довершал бокал мартини в руке.

— Могу я узнать, с чем все это связано? — протянул он «светским» тоном человека, у которого несколько поколений предков пытались вытравить из себя все признаки плебейского происхождения.