Наваждение

Ритуал не менялся с тех пор, как Ники научилась говорить. Элл давно потеряла надежду, что X. Д. когда-нибудь растрогает красота ребенка, ее ум или манеры. Но, как ни странно, это не вызывало у нее обиды, она видела, что X. Д. так же равнодушно относится к собственным детям, например к Дьюку, своему первенцу. Если он не любит детей, она не собирается ему навязывать Ники, до тех пор пока он не даст ей свое имя и права законнорожденного ребенка.

Она наполнила тонкие бокалы прекрасным белым бордо, ящик которого X. Д. присылал ей каждые несколько месяцев. Оно было охлаждено по его вкусу, чтобы запивать отменно приготовленный вареный лосось.

— Замечательно вкусно, Элл, — сказал он, пробуя мелкий молодой картофель, политый маслом и посыпанный петрушкой, растущей возле дома.

— Я очень рада, что тебе нравится. После долгого времени, проведенного за работой, тебе необходима домашняя еда. Если бы это зависело от меня, — запустила она пробный камень, — я бы позаботилась, чтобы тебе всегда было удобно, чтобы ты мог вкусно поесть и хорошо отдохнуть. Ведь нельзя быть счастливым, когда о тебе никто не заботится, кроме слуг, — добавила она мстительно, зная, что Джоан редко бывает в Виллоу Кросс.

— Я знаю, что ты сможешь хорошо позаботиться обо мне, — согласился с ней X. Д. Элл вдохновил его тон.

— Ты кажешься сегодня необыкновенно счастливым. Есть, видимо, причина?

— Множество причин, можно сказать. Только что получен результат испытаний нового сорта табака для сигарет с фильтром с содержанием в них ментола — результат превзошел все ожидания, похоже, мы снова победили. Новый сорт называется «Хайленд Грин»[1]. Разумеется, пока нам рано говорить о прибыли, но торговые агенты считают, что «Хайленд Грин» побьет все рекорды в течение пяти лет, и сигареты станут ходовым сортом.

— Замечательно! — с энтузиазмом, которого на самом деле не чувствовала, сказала Элл. Она подняла бокал. — Давай выпьем за твое последнее достижение — за «Хайленд Грин»… Пусть они принесут тебе успех сверх ожиданий!

Чокнувшись с ним, она выпила вино, скрывая горькое разочарование, потому что табак занимал такое место в жизни X. Д., какого ей никогда не добиться.

X. Д. отпил из бокала и улыбнулся.

— Думаю, ничто не может превзойти мои ожидания. Хочу и надеюсь, что мой успех в деле будет всегда неизменен и безграничен…

— А ты никогда не думал, — неожиданно для себя вдруг спросила Элл, — что ты слишком много хочешь?

— Нет, не думал. Табачный бизнес идет все время в гору. | Я всего себя отдаю работе, ты знаешь, как много я работаю.

— Да, ты прав, — спокойно согласилась Элл.

Ее разочарованный тон вызвал у X. Д. легкую снисходительную улыбку.

— Я не могу изменить себя, Элл. Потому что работа для ' меня все, она составляет смысл моей жизни. — Он говорил с редкой откровенностью. — Табак — основа экономики Америки. Ты знаешь, что после нашей революции англичане пытались обложить налогом наши табачные изделия. Но наши предки не дали им этого сделать! Англичане были достаточно благоразумны, чтобы отступить. Так было, Элл, так есть и так будет! Всегда! Табак принадлежит нам, то есть тем семьям, которые обладали предвидением и сумели из малого начинания создать процветающую промышленность. Табак — это Хайленды, мы связаны с ним неразрывно.

Элл выдавила улыбку восхищения в конце его речи и пошла на кухню, чтобы принести кофе по-французски и большую пепельницу баккара. Настал подходящий момент, чтобы поговорить о школе для. Ники, подумала она, X. Д. с удовольствием поел, сейчас будет наслаждаться табаком и кофе, предвкушая свою порцию секса.

Когда она вернулась, X. Д. курил одну из сигарет, специально изготовленных для него из особого сорта табака, они были завернуты в импортную бумагу с золотой монограммой хозяина. Он предложил такую же Элл. Как всегда, она отказалась, предпочитая свои собственные — «Пирамиды» с фильтром, которыми когда-то ее первый раз угостил Дьюк. Иногда она курила крепкие — «Галуаз», они напоминали ей о родине. Но «Галуаз» раздражали горло и вызывали нарекания X. Д., которому не нравилось, что она курит не его сигареты.

— Я хотела с тобой посоветоваться, — осторожно начала Элл, когда кофе был налит в чашки. Глаза X. Д. посветлели: ему нравилось, когда она просила совета, признавая тем самым его умственное превосходство.

— Ну разумеется, моя дорогая, — сказал он, — что я могу для тебя сделать?

— Я сегодня возила Ники в школу, чтобы записать ее в первый класс.

X. Д. слегка нахмурился, но кивнул. Элл знала, что он всячески пытался избежать запретной области — разговоров о Ники.

— Нам отказала ужасная женщина, секретарь, которая потребовала сведений о тебе.

— Обо мне? — X. Д. выпрямился, явно обеспокоенный. — Но мы же договорились, что мое имя нигде не будет фигурировать.

— Я не сделала ничего, что нарушило бы наше соглашение, — поспешно сказала Элл, — я не говорю, что она спросила конкретно о тебе. Она настаивала, чтобы я написала имя отца ребенка. Такие у них правила.