Наваждение

— Тим обожает всякую работу по дому, — настаивала Кейт. — А я сделаю все что угодно, чтобы ты здесь осталась.

Однако, несмотря на поддержку Кейт и собственное упорство, Ники стало казаться, что ее на каждом углу подстерегает очередная неприятность.

На следующий день после того, как с немалой помощью друзей она окончила ремонт кухни, у нее сломался холодильник. Когда она попыталась купить себе в кредит новый, заведующий универмагом в Виллоу Кросс отказал ей. «Никаких кредитов незнакомым», — заявил он, не желая изменить свое решение даже после того, как Кейт и Тим предложили свое поручительство и совместно подписали ее заявление о кредите. Дело было не столько в кредите, подумала Ники, сколько в том, что она здесь чужая. В конце концов она воспользовалась чеком Хелен и купила себе подержанный холодильник в комиссионном магазине, потратив на него восемьдесят долларов из оставшихся у нее денег.

Когда она все подготовила к ремонту спальни, то наконец-то решилась заделать крышу. Но кровельщик заявил, что это невозможно: крышу вообще уже нельзя починить, ее нужно всю менять и обойдется это примерно в три тысячи долларов. В конце концов Тим забрался на крышу и заделал дыры рубероидом. «Но это долго не продержится, — предупредил он, — особенно если будут сильные дожди и грозы». Когда Ники захотела отремонтировать старый «бьюик» Элл, ей сказали, что это ей обойдется по крайней мере в тысячу долларов. Почему-то это расстроило се больше всего: для нее машина Элл была не просто средством передвижения, а, как и дом, символом того, на что она променяла свою жизнь.

Отчаявшись добыть деньги, Ники позвонила секретарше Уэзерби и пригрозила, что поселится на пороге его конторы, если он не откликнется на ее просьбу о помощи. В конце концов он был ее опекуном, назначенным судом, и если ее дела были в плачевном состоянии, то в этом отчасти была и его вина. Ему следовало бы получше заботиться о ее имуществе. А разве он не может использовать свое влияние в городе и у Хайлендов и добиться, чтобы табачная компания пересмотрела свое решение об отмене ее денежного содержания, которое она получала в течение многих лет?

Ответ на эту угрозу пришел летним солнечным утром через несколько дней, когда Ники была в саду, стараясь прибить перекосившиеся ставни. Почтальон просигналил из своего грузовичка и, когда она подошла, вручил ей большой плотный конверт, заказную бандероль. Внутри Ники обнаружила целую кучу каких-то документов, к которым было прикреплено письмо от Уэзерби.

Придерживаясь своего обычного безликого, почти анонимного стиля, адвокат писал: «Недавно на ваш счет пришел последний чек из компании „Хайленд“, однако, как вы сами можете удостовериться, он не полностью покрывает расходы за мои услуги. В виду переживаемых вами финансовых трудностей я принял решение отказаться от недостающей части». Сюда был приложен депозитный счет на сумму в 3500 долларов на имя Уэзерби как ее опекуна. Это были деньги, предназначенные на ее обучение, если бы она не бросила колледж. Теперь она могла бы с их помощью разделаться с кое-какими проблемами. Однако наряду с этим там также находился счет за юридические и прочие услуги по управлению за прошедший год, в которые входили и расходы по составлению, например, договора об аренде, а также по хранению документации, пересылке документов, даже расходы на копировальные работы — и вся эта сумма составляла более 3888 долларов. Здесь же была И копия чека, выписанного Уэзерби на свое имя: он закрывал счет для денежных поступлений Ники и переводил всю полученную ею сумму на свое имя в счет уплаты долга.

Эти тщательно собранные счета и документы поразили Ники даже больше, чем то, что ей больше неоткуда ожидать помощи для решения своих финансовых проблем. Как мог Уэзерби отобрать у нее эти несчастные деньги, пришедшие ей в качестве последней крохи от щедрот Хайлендов? Запихнув содержимое конверта в сумочку, она помчалась прямо в контору Уэзерби и, не обращая внимания на секретаршу, швырнула бумаги ему на стол.

— И вы думаете, что это вам сойдет с рук? — возмущенно воскликнула она.

Казалось, гнев Ники ни в малейшей степени не нарушил спокойствия Уэзерби. Казалось, он даже ждал ее.

— Сойдет с рук? Что именно вы хотите сказать, мисс Сандеман? Разве в моем поведении вас что-то не устраивает?

— Вот именно. Мистер Уэзерби, между нами никогда не было особой любви. Суд назначил вас моим опекуном в такое время, когда я ничего не могла решать, и с того самого времени это было скорее ваше поле деятельности, чем мое, так что ничего другого мне не оставалось, как примириться с этим и оставить вас в этой роли. Но я не знала, что вы используете свое положение мне во вред, позволив практически пустить на ветер мое единственное имущество, отдав неизвестно кому мой дом и участок, даже не побеспокоившись о том, чтобы вовремя потребовать с арендаторов оплату…