Наваждение

За работу взялся с энтузиазмом. Очень старался отвлечь себя, не думать о недавней встрече с покойниками. Но получалось не очень-то. Вспоминалась и вспоминалась подначка стюардессы, что любовался он ее мертвыми ногами. «А что, красивые у меня ноги»? — предательски звучал ее голос. — «Я и сама красивая, ты на меня еще когда в Красноярск летели, глаз положил»! Странная вещь, но более всего лишала его сейчас покоя мысль, любовался он все-таки или не любовался ее ногами в белых колготках, как будто от этого что-то кардинально зависело…

Разбитые окна были закупорены, входной люк завешен найденными в подсобке не то пледами, не то скатертями, хозяйственных дел не осталось. То ли действительно в самолете после его стараний потеплело, то ли просто разогрелся Паша в работе. Ворошить чужие вещи не хотелось, выудил из буфетной — бедлам в ней уже не так отвращал — две облатки курицы с горошком и две с яблочным джемом, вернулся в кресло и хмуро все это съел. Немного поколебался, стоит ли отхлебнуть из фляги, но решил, сколько вытерпит, с алкоголем не связываться. Себе дороже…

— Ну конечно! — громко, чтобы до самых дальних закутков докатилось, произнес Паша, вытирая о шторку руки. — Как же я раньше не дотумкал? Спьяну и не такое может померещиться! Да измотанному, с голодухи… — На всякий случай подождал, не откликнется ли Славкин бас или проводницын смех, и, ничего похожего не услышав, облегченно выдохнул: — Вот так-то лучше, господа хорошие.

Чтобы развлечь себя, занялся негаданно обретенным пистолетом. Теперь, когда развиднелось, он сразу опознал «тэтэшник», знакомый ему по офицерским сборам на последнем курсе. В запаснике было пять патронов, Паша вознамерился уже было разочек пальнуть для пробы, однако в последний момент передумал — мало ли чем дело обернется, тайга все же, поберечь надо. Но, как и рано утром, когда впервые ощутил на ладони его лакомую тяжесть, Паше заметно полегчало. Спрятал «пушку» в карман, побарабанил пальцами по бедру, размышляя, что бы еще придумать, дабы не киснуть бесцельно в опостылевшем кресле, и вдруг поймал себя на том, что все время где-то глубоко внутри, в самой сердцевине сознания, жила, не пропадала, напоминала о себе желтоволосая проводница. А еще всплыло, что усатый летчик, врал или не врал, но имя свое назвал, знакомясь, девушка же почему-то не сочла нужным.

— Как ее зовут, интересно? — в голос, по сложившейся уже привычке, подумал Паша. — Наверное, Света, Светлана, ей такое имя в самый раз подошло бы. — Раздумчиво потеребил кончик носа и пришел еще к одной догадке — и у нее ведь должно быть какое-то удостоверение личности. Наверняка тоже хранится в форменном кителе — не в легкой же белой блузке заявилась в самолет. И вторая, стриженая, вместе с ней. Но что-то не помнил, чтобы попадались ему на глаза пиджаки девочек. А может быть, не понадобились им в этом рейсе, просто пальтишки на плечи набросили? Выходит, так и не узнает он, как ее зовут? Нет, уже не зовут… Звали… Дикость какая-то… Такая молодая, красивая… «Я и сама красивая, ты на меня еще когда в Красноярск летели, глаз положил, я тебя засекла»… Засекла… Приметила, значит, его, Павла Васильчикова, запомнила, выделила среди сотен других — один ли он на нее в полетах пялился? От этой мысли на сердце у Паши потеплело, и до того жаль стало девушку — в носу защипало. Он еще, сволочь неблагодарная, на судьбу ропщет, недоволен чем-то! Живой, здоровый, еда, выпивка, не нужно больше в этой треклятой тайге подыхать, пусть хоть месяц самолет ищут — запросто продержится. А она, с разбитым затылком, лежит сейчас, никому не нужная, среди холодных окровавленных трупов…

— Нет уж, — возмутился Паша, — я тебя с ними не оставлю! Ты, Светланка, будешь со мной. Вдвоем со мной, пока… пока нас не разлучат…

Сначала следовало приготовить для Светы место, чтобы ей хорошо было. Два сохранившихся кресла напротив, где сидел фээсбэшник, вполне подходили — близко, удобно. Вот только длинные Светины ноги не вместятся, повиснут. Паша на секунду замешкался, но быстро отыскал нужное решение. В конце концов, почему он обязательно должен ютиться через проход от нее, во всех отношениях выгодней находиться рядышком. Особенно, если ночевать тут придется. Ночью-то сам извелся, не знал, куда затекшие ноги девать.

Повкалывать пришлось изрядно, намучился, выкорчевывая спинки кресел, разделявшие с ним Свету. Зато результатами своей работы Паша остался доволен. Получилось неплохо: два; друг за дружкой, поперек всего салона, лежака — в проходе вровень с сиденьями подставил чемоданы — аккуратно застелил бежевыми шторами. Свете наверняка понравится. Перед тем, как отправиться за ней, Паша придирчиво оглядел себя — и весьма кстати. Хорош бы он был, представ перед девушкой в свисавшем из-под куртки долгополом женском халате! Привел себя в надлежащий вид, пристроив халат на багажную полку, и направился к разгораживавшей самолет завесе.