Наваждение Монгола

Это обращение подобно грому, прогремевшему прямо над моей головой и заставившему землю разверзнуться.

Тихий писк слетает с моих губ и, наконец, картинка складывается, я ведь замечала, что эти двое отдаленно похожи.

Монгол смотрит на мужчину, что стоит за моей спиной, в упор. У него желваки вздуваются на щеках от того, насколько сильно он сцепляет челюсти.

Дрожу всем телом, слезы на дне глаз копятся океанами и так больно, дико, до одури обидно становится за сильного мужчину, который изваянием застыл напротив меня.

Сын. Он сын Айдарова и отец собственными руками обрек еще молодого мальчишку на страшные муки. Убил на его глазах девушку, которую он любил, и в груди вспышкой яркой, обжигающей:

Кто может поступить с сыном именно так?

Только вот узнав Айдарова настолько близко, насколько я, понимаю, что иногда человек просто тварь, без причин.

Услышав подобное обращение, Гун сплевывает:

– Отпусти ее и поговорим по-мужски.

Бросает настороженный взгляд в мою сторону, делает шаг вперед, но Айдаров отнимает руку от моей шеи и вцепляется пятерней в мои волосы, натягивает до предела, заставляя приподняться на носочки, чтобы уменьшить жжение в корнях.

– Как интересно все вырисовывается, Монгол. Даже слишком. Кажется, моя слабость стала твоей ахиллесовой пятой…

Каркающий голос отдает неприятно вибрацией в макушке.

– Женщины губительны, Гун.

– Отпусти ее.

– Ты отжимаешь у меня империю, а я должен…

Резкое движение Монгола, едва уловимое, и Айдаров отпускает меня, воет, хватаясь за плечо. Отскакиваю в сторону. То, с каким лицом Тургун приближается к своему поверженному врагу, пугает.

Мне показалось, что счет идет буквально на секунды. Я смотрю, как Гун встает рядом со скулящим Айдаровым, который держит окровавленное плечо.

Вдали послышался гул и шум, словно машины едут, а еще мне кажется, что я начала улавливать вой сирен. Правоохранительные органы.

– Ну что, Тургун, давай. Ты же жаждешь этого. Столько шел к своей цели. Реши вопрос здесь и сейчас.

Я смотрю на Монгола и у меня язык от этой сцены к нёбу прирастает. Шевельнуться даже не могу. То, что происходит…

– Давай. У тебя есть шанс!

Рев Айдарова, но Монгол стоит изваянием, не шевелится. Просто смотрит и на лице у него нет ни триумфа, ни боли. Там сейчас пусто. Лишь рука все сильнее сжимает рукоять, до побелевших костяшек.

– Если бы хотел тебя просто грохнуть, сделал бы это тысячу раз. Но. Смерть – это слишком легко, – наконец, слышу его голос зловещий, многообещающий.

– Что, все еще хочешь, чтобы я раскаялся?!

– Ты не способен на сожаление. Это я давно уяснил.

– Тогда чего ты хочешь?!

Смотрю на Мурата и мне действительно мерещится, что истинный лев загнал шакала в угол, и тот изворачивается, пытается уйти от ответственности, но у него ничего не получается.

– Хочу, чтобы ты прочувствовал все то, на что обрек меня. Сначала потерял невесту, затем репутацию, а в эту самую секунду теряешь все свое состояние. Все скрытые офшоры, все имущество, записанное на левые фирмы и подставные организации. Завтра с утра все узнают, что ты банкрот. А ты пойдешь в тюрьму и будешь сидеть не как я, за то, чего не совершал, а понесешь наказание перед законом за все свои преступления. Считай это моей прихотью.

– Ты чертов выродок!

Машинально подмечаю, как рука Айдарова шарит по полу и осколкам, словно ищет оружие, но Монгол лишает его этой возможности, присаживается на корточки и заглядывает в лицо человеку, который с ним одной крови.

– Я не отцеубийца, Мурат. А смерть – это благодать. В первые дни, когда меня допрашивали твои люди, желторотый пацан мечтал только об одном. Сдохнуть. И именно тогда я поклялся именем матери, что ты прочувствуешь все то же самое, на что обрек меня.

С каждым словом Монгола лицо Айдарова становится все бледнее, больше нет того Мурата, каким он предстал передо мной, когда захотел сломать мою жизнь. Сейчас я вижу скулящего и поверженного врага, для которого уготовили ровно ту участь, на которую он обрек собственного незаконнорожденного сына.

Вой сирен становится все ближе и ближе.

Монгол поднимается, поворачивается спиной к Айдарову и в следующую секунду с моих губ почти срывается крик, так как Мурат подрывается, чтобы нанести удар со спины, но Палач быстрее, одно движение и Айдаров отправляется в нокаут.

Монгол застывает. Его взгляд остановился на мне. Он словно не решается подойти, ведь сейчас я знаю все.

Всю зловещую историю его судьбы. Земля начинает уходить из-под ног. Плакать хочется, эмоции душат. Я стала свидетелем всей этой ужасающей драмы, и оправдать или же признать виновным Гуна не могу.

Никто не заслуживает такого отношения. Никто не заслуживает такой боли.

Иногда обстоятельства заставляют людей идти на определенные поступки, но Айдаров, кажется, был рожден чудовищем.

А Монгол…

Я не знаю. Сердце разбивается на куски. Он ведь снова спас меня. Айдаров бы меня не пощадил. По их традициям я порченый товар.

Меня похитил другой мужчина, и пусть не тронул, но моя судьба в руках Мурата была предрешена.