Наваждение (СИ)

Сколько я ни говорила подруге о непростом характера Алана, она меня не послушала, и вроде как у них сейчас завязались какие-то отношения. На этот счет подруга оказалась скрытной и откровенностями сыпать не стала. А я не стала настаивать, попросила только намекнуть Алану, чтобы тот рассказал о себе больше, и другу втык дала, чтобы он не морочил голову Эстель. Пока дожидалась ответа от Солесса, просматривала наши с подругой фотографии и широко ностальгически улыбалась. Все же пусть и не простое, но хорошее было время, жалеть не о чем. В то же время думала, что, может, я далеко не все знаю о своей подруге, возможно, после работы она бежит не домой, а в тематический клуб, как Алан, спускать пар на живых грушах для «битья» или чем они там занимаются, ой, и знать не хочу. А между тем ответ друга меня поразил. Алан так же, как и подруга, не стал откровенничать, но обмолвился: девушка ему очень понравилась, и да, она ему мало подходит, но он старается выстроить правильные, «ванильные» отношения. Понятия не имею, что это значит, но уточнять не стала, не маленькие, в конце концов, сами разберутся.

Внезапно услышала щелчок замка входной двери и чуть не сверзилась с подоконника, при этом умудрилась вывернуть на себя содержимое чашки. Чертыхнулась, в последний момент вцепившись ногтями в раму, вжалась лопатками в стену, замерла, точно мышка, и затаила дыхание.

Аян… Больше ведь некому.

Дверь кухни была приоткрыта, и мне довелось видеть и слышать, как мужчина снял верхнею одежду, устало оперся рукой о стену, немного постоял на месте, будто прислушиваясь к звукам дома, и побрел по коридору. Тихо отворилась еще одна дверь, затем послышался звук льющейся воды. Почему-то выдыхать я не спешила, в голове лихорадочно скакали мысли: остаться на месте или же юркой змейкой сигануть в спальню к сыну.

Уходить я не хотела, тем более почти была на все сто уверена: на кухню Аян не пойдет. Скорей всего, сразу же после душа отправится к себе в спальню и уляжется спать. С рождением сына я спала чутко, мне так казалось, и если бы мужчина по возвращении делал себе ужин, гремел посудой, я бы, наверное, услышала. Но я никогда не слышала, когда он приходил и как уходил на работу, и наутро очень сильно огорчалась, не застав его дома, умудряясь проспать все на свете. Только один раз сквозь сон мне померещилось его присутствие в нашей спальне, но скорей всего — мне он, как обычно, приснился. Привиделось, как он осторожно присел рядом со мной, как ласково гладил меня по щеке, его тихий шепот, таинственно-пораженное: «Зеленоглазка?»

Даже сейчас мне слышался его голос, удивленно-ласковое:

— Ева?

Машинально вскинула голову и рассеянно повернулась к двери. Взгляд выхватил замершего полуобнаженного мужчину в проеме. Его лицо пряталось в сумраке помещения.

— Ева, ты чего не спишь? — прошептал он, бесшумно приближаясь. А я таращилась на его обнаженный, идеально ровный живот, не в селах осознать, что он сейчас действительно здесь, буквально в двух шагах, в одних пижамных низко сидящих на мускулистых бедрах штанах. Ох, господи… Пальцы до побелевших костяшек сжали чашку, взволновав багровую жидкость.

— Как можно ходить настолько неслышно? — шепотом задала риторический вопрос.

— Привычка. Я тебя напугал? — он подошел вплотную. Опасно близко. Маняще близко. Сильная, увитая толстыми жгутами-венками рука замерла возле моего уха, пальцы несмело коснулись распущенных волос, распутали прядки и отвели в сторону.

— Нет, — сказала одними губами. — А ты? Я думала, ты сразу… Думала, не застану тебя.

— А ты ждала? — черная бровь иронично изогнулась.

— Не знаю. Наверное, ждала… — губы занемели от сказанного, их закололо невидимыми иголочками. Поспешила занять их чашкой и отхлебнула большой глоток под взглядом черных, казавшихся сейчас вратами в бездну, глаз и чуть не поперхнулась. Закашлявшись, мысленно застонала с досады.

Ничего не обычно.

Ладонь Аяна ненавязчиво опустилась на ногу, невинное прикосновение обожгло не хуже, чем взяться голой рукой за раскаленную кастрюлю, и только тогда я осознала, что на мне простая домашняя туника, которая сейчас по естественным причинам неприлично высоко задралась, открывая бедра. Мысленно чертыхнувшись и все так же кашляя, попыталась, не делая резких движений, спустить тунику пониже. Получилось плохо. Однако Аян сделал вид, будто ничего не заметил, вместе с тем тревожно спросил, отбирая у меня посудину:

— Все в порядке? Ты как?

Мотнула головой, мол, нормально.

Мужчина качнул головой и тоже сделал из моей чашки глоток.

— Глинтвейн, — констатировал он. — Вкусно.

— Угу, — машинально лизнула нижнюю губу, ловя на ней внимание Яна.

— А знаешь, что еще вкусно? — не дожидаясь моего ответа, он оперся двумя ладонями о подоконник и наклонился к моему лицу: — Это.