Наваждение

Против этого Шарлотте нечего было возразить. Печальный пример брака ее матери и лорда Винтербурна и ее собственная работа, которая вынуждала ее копаться в темном прошлом джентльменов с так называемыми честными намерениями, не оставили у нее никаких иллюзий относительно мужчин.

Что, впрочем, не означало отсутствия у нее романтических наклонностей и вполне естественного любопытства молодой здоровой женщины. У нее сохранились самые светлые воспоминания о семейной жизни родителей, и иногда ей мечталось стать такой же счастливой, как ее мать, пока был жив отец.

Но Шарлотта слишком хорошо знала, какие опасности таит в себе замужество. Ее совершенно не интересовали брачные отношения. Да и уже поздно об этом думать, а тем более жалеть, учитывая возраст и положение в обществе, но Шарлотта порой стала задумываться, не завести ли любовную интрижку.

К сожалению, претворить подобный замысел не так просто, как кажется на первый взгляд. Женщине в ее положении довольно трудно найти подходящего партнера. Она никогда не вращалась в модных кругах, не получала приглашений, никому не была представлена. Никто из респектабельных джентльменов, с которыми ей довелось общаться, не пробудил в ней хоть каких-нибудь чувств. Многие из них, к примеру Маркл, были уже в летах. Остальные просто неинтересны.

Какой смысл вступать в любовную связь, если не испытываешь к своему избраннику пламенной страсти, рассуждала она. Что заставляет женщину пускаться в такую рискованную авантюру, как не надежда познать незабываемые ощущения, о которых пишут поэты?

Как те, которые она испытала вчера, когда Бакстер ее поцеловал…

От этой мысли Шарлотта похолодела. Неужели она всерьез задумывается, не вступить ли в любовную связь с Бакстером Сент-Ивсом?

Она взглянула на странный рисунок в альбоме Друсиллы Гескетт. Карандашный набросок казался ей неразрешимой загадкой. Как и ее чувства по отношению к Бакстеру.

Глава 5

– Вы совершенно правы, что соблюдаете осторожность, мисс Паттерсон. – Шарлотта улыбнулась женщине, сидевшей напротив нее за столом. Она всегда старалась похвалить клиентку за бдительность. – Вы проявили предусмотрительность, решив обратиться к нам за помощью.

– Я убедила себя, что должна быть осторожна.

– И тысячу раз правы. Счастлива сообщить вам, что наше расследование не дало ни единого повода усомниться в порядочности мистера Адамса и его финансовом положении.

– О, для меня это большое облегчение. Не знаю, как вас и благодарить. – Онория Паттерсон, миловидная толстушка с хорошеньким личиком и добрым взглядом лучистых глаз, разжала пальцы, яростно вцепившиеся в ридикюль, лежавший у нее на коленях.

В Онории все дышало женственностью и почти материнской нежностью, что придавало ей несколько хрупкий и незащищенный вид. Но Шарлотту нельзя обмануть: она прекрасно понимала, что женщина, сохранившая силу духа и надежду на лучшее после десяти лет работы гувернанткой, не так уж беззащитна.

Онория, тридцатилетняя незамужняя женщина, – одна из многих, кто обращался к Шарлотте за помощью. С семнадцати лет она зарабатывала себе на жизнь, а недавно неожиданно получила небольшое наследство.

Как и следовало ожидать, прознав о наследстве, вокруг Онории стали тучами роиться женихи. Многим она сразу же отказала: будучи гувернанткой, рано научилась разбираться в истинных намерениях джентльменов. Но Вильям Адамс, вдовец с двумя детьми, которому было чуть за тридцать, сумел, очевидно, заинтересовать ее.

Она призналась Шарлотте, что годы, которые провела, внушая своим маленьким подопечным принципы логического мышления, помогли ей приобрести житейскую мудрость и предусмотрительность. Ее подруга, работавшая в агентстве по найму гувернанток, посоветовала обратиться к Шарлотте.

– Рада, что оказалась вам полезной, – сказала Шарлотта. – Особенно приятно сообщить о результатах запроса – они оказались положительными.

– Мистер Адамс мне очень нравится. – Онория покраснела. – И дети у него чудесные. Но вы ведь знаете, как порой бывает. Если женщина уже в летах, ей следует быть осмотрительнее. В конце концов, в глазах света мы уже старые девы.

«Старые девы».

Шарлотта вздохнула. Ей уже двадцать пять. И куда, спрашивается, ушли годы? Кажется, еще вчера она так отчаянно стремилась сделать карьеру, которая позволит ей обеспечивать себя и сестру. Всю свою энергию и волю вложила она в собственное дело, и пять лет промелькнули как один миг.

Девушка нисколько не сожалела о том, что уже перешагнула тот возраст, который общество считает приемлемым для замужества. И дела ее значительно пошли в гору, как только она перестала выглядеть неискушенной девочкой, словно только что вышедшей из классной комнаты.

Однако Шарлотта все чаще стала задумываться над тем, чего она была лишена все эти годы. С какой-то необъяснимой щемящей тоской девушка сознавала, что за чертой ее мироощущения оставалось неведомое доселе такое сладостно-заманчивое, загадочно-влекущее чувство – страсть.