Навечно в грёзах (СИ)

И я нашёл. Было, конечно, не просто, но, находись мы с ней даже в аду, у меня бы и сам дьявол научился принимать роды! Мы довольно быстро убрались с той проклятой поляны, где всё ещё догорали тела мёртвых орков, и полетели в сторону Тартаса.

Меня, безусловно, радовало то, что нас пока ещё не хватились, но это оставалось лишь делом времени. Оттого нам срочно нужно было найти укромное место и, как того потребовала Незабудка, непременно с маломальской повитухой.

Вариант скрыться в лесу или в какой отдалённой пещере отпал сразу. С поджаренным Силканом мы расстались на подлёте в какую-то спящую деревеньку орков. Друг полетел за подмогой в Тартас, а мы, рожающие, в поисках приюта принялись ломиться в избы на краю деревни. С каждой грёбаной минутой Амайе становилось только хуже. Периодически её безжалостно скручивало в приступах резкой боли. Так, с долгими передышками и привалами мы обошли пять ближайших изб, и ни одна хуева тварь не отворила нам двери. Они, конечно, не обязаны помогать двум неизвестным представителям враждебных рас, а заставить я их тоже не мог. Или мог?

Как только задался этим вопросом, сочувствующе глянул на измученную, затихшую меж схваток Амайю и решился. С ноги отворил дверь избы, расположенной на отшибе, в отдалении от всех, а затем, невзирая на явные протесты двух её обитательниц, внёс кряхтящую, скулящую Амайю. Бережно уложил на массивную деревянную кровать и закрыл за нами дверь. Заспанные бабы-орки откровенно охуели с нашей вопиющей наглости и оцепенели прямо там, где стояли. Ну, а далее под периодические истошные крики Амайи я безуспешно старался уговорить тучную престарелую хозяйку дома помочь нам. Выходило, прямо скажем, хуёво.

То ли Унгал, то ли Мунгал… хуй разберёшь с их шепелявым произношением, но как-то так звали хозяйку дома, которая совершенно не понимала наш язык и в принципе оказалась бойкой патриоткой своего государства, яростно желающей сдать нас первому попавшемуся поисковому отряду военных орков. А в том, что они уже ищут и скоро заявятся и в эту деревеньку, у меня не было сомнений. Но сдаваться не в моих правилах.

Гневно глянул на непреклонных орочьих баб и понял: этой Унгал — ей банально не хватает стимула. Хищно ухмыльнулся своей запоздалой, но оттого не менее гениальной идее. Стимул? Он у Унгал появился, как только я приложил недавно позаимствованный меч к горлу её соседки по избе. Сварливая баба моментально смолкла и нехило так поднапряглась. И, судя по мгновенно изменившемуся поведению Унгал, они не просто соседки. Наверное, родственницы. А, может, даже дочь с матерью. Не будь их раса такой уродливой, может, я и уловил бы схожие черты. Однако есть у всех рас на планете одна общая особенность: хорошо заточенный меч, приставленный к горлу любимого существа, понятен на любом языке. Так, сев рядом с рожающей Амайей и не опуская меча с плеча до чёртиков перепуганной родственницы Унгал, я принялся успокаивать любимую. Как? Нёс полную чушь, какую-то бессвязную хрень. В общем, как всегда, в стрессовых ситуациях из меня потоком полился словесный понос. На что Амайя ни разу не заткнула меня. Лишь изредка кидала на меня полные раздражения взгляды и вновь по команде Унгал принималась тужиться.

В перерывах между схватками тучная женщина хаотично носилась вокруг нас с какими-то тряпками, тазами, снадобьями. А, когда вымотанная Ами затихала и в напряжении её побледневшее лицо становилось багрового цвета, Унгал без стеснения ныряла под подол Амайиного платья и что-то на своём причитала. Так продлилось около часа.

Часа, за который Амайя окончательно выдохлась и, вопреки воле, погрузилась в полубредовое состояние. Хотя не исключаю и того, что она намеренно притворялась спящей, лишь бы я заткнулся…

Унгал, по-хозяйски разместившись меж Амайиных стройных ног, уже в голос склочно возмущалась и огромной лапищей периодически хлестала Ами по щекам, приводя тем самым её в сознание. Несмотря на все старания присутствующих, что-то определённо шло не так. Это было видно по всполошённому виду Унгал, смертельно бледной Амайи и растёкшейся луже багровой крови на деревянном полу.

Со временем ни ощутимые пощёчины Унгал, ни мои слова поддержки, ни мольбы постараться держаться за меня и больше не проваливаться в забвение не помогали. Обессиленная Амайя всё чаще отключалась в самый ответственный момент и переставала тужиться. Теперь Унгал ощутимо пинала уже меня, громко чему-то возмущаясь на своём и указывая на Амайин круглый живот. То, что надо что-то делать и ребёнок в смертельной опасности, я понял и без её укоризненных пинков и переводчика. Надо-то надо… Но что?