Навеки мой

Софи вспомнила тот момент на чердаке, когда Джек оказался совсем близко, и ее тело охватило пламенем.

– Ты знал, как сильно я тебя тогда желала? – прошептала она, запрокидывая голову и наслаждаясь ласками рук Джека.

– Думаю, нам нужно обосноваться в Олвин-Хаусе, – после паузы сказал он. – Заполнить его детьми, смехом и счастьем, чтобы однажды наши внуки смогли изучить чердак и удивиться тому, как сильно любил свою жену девятый герцог Вэр. – Джек поцеловал Софи в шею. – Моя будущая герцогиня.

– Джек, – тихонько выдохнула она. – Мой будущий герцог.

– Навеки твой.

Эпилог

Шесть недель спустя

– Сиди смирно, Софи!

– Я так и делаю.

– Нет. – Между бровями Джека залегла складка. – Твоя рука скользит по лифу, и это сводит меня с ума.

Она рассмеялась.

– Вот так? – Софи провела пальцами по груди, выгнув при этом спину.

Взгляд мужа остановился на ее руке, и Софи на мгновение показалось, что он пойдет на поводу у желания, написанного у него на лице. Но Джек тряхнул головой и вновь сосредоточился на лежавшем перед ним листе бумаги.

– Ты сама попросила нарисовать тебя.

Софи улыбнулась. Так и было. А Джек велел ей раскинуться на диване библиотеки в этой бесхитростно-соблазнительной позе. Софи приподняла подол платья, чтобы были видны голые ступни, а потом распустила волосы, чтобы они рассыпались по плечам и подлокотнику дивана. Лежа здесь, она вспоминала, как Джек впервые занимался с ней любовью, и думала, что он с легкостью может сделать это теперь, когда они женаты.

Но Софи действительно подтолкнула его к тому, чтобы он опять взял в руки карандаш.

– Я предложила тебе нарисовать меня, потому что мы целый месяц прожили в Олвин-Хаусе одни, – пояснила она. – Больше позировать для тебя некому. Разве что Уилсону, который полирует серебро.

– Мне совершенно неинтересно рисовать Уилсона или кого-либо другого, чистящего серебро. – Золотистые волосы Джека упали на лоб, когда он принялся водить карандашом по листу бумаги.

Софи потратила немало времени, убеждая мужа, что он не будет выглядеть смешно, если снова возьмет в руки карандаш. Но когда он все же согласился, от нежелания не осталось и следа. Рисование поглотило внимание Джека, и сердце Софи переполнилось радостью.

– Правда? – Софи улыбнулась. – А я-то собиралась раздеться и почистить вазу твоей матери.

Карандаш замер в руке Джека. Он судорожно втянул воздух и посмотрел на нее.

– Тогда я уж точно овладею вами, мадам. К тому же у вас будет портрет, который вы никому не сможете показать.

Софи снова рассмеялась, скрестила ноги и приподняла подол платья еще на несколько дюймов, чтобы Джек видел, как она шевелит пальцами. Бросив на пол альбом и карандаш, он быстро пересек комнату и опустился перед Софи на одно колено и воскликнул:

– Бессердечная девчонка! Как не стыдно дразнить своего несчастного мужа подобным образом…

Она обвила его шею руками.

– Смиренно прошу прощения. Как я могу загладить свою вину?

– Ну уж нет. Я собираюсь тебе отплатить. Бойся своих желаний, дорогая… – Рука Джека легла на лодыжку жены, а потом скользнула выше. – Я уже рисовал тебя обнаженной, теперь опять хочу увидеть тебя такой.

Софи охнула и рассмеялась. Однако через мгновение у нее перехватило дыхание, когда Джек наклонился и прижался губами к пульсирующей у основания шеи жилке. Софи прижала голову мужа к груди, наслаждаясь ощущением растекающейся по телу горячей волны. Теперь обе руки Джека скользнули под юбку, и по спине Софи пробежала дрожь. Пять недель брака ничуть не остудили ее желания ощутить на своей коже прикосновения Джека. Все остальное по-прежнему казалось странным и сбивающим с толку, начиная с холодного отношения свекрови и заканчивая роскошным новым гардеробом и тем, как раскланивались перед ней слуги. Однако, когда они оставались с Джеком наедине, все возвращалось на круги своя.

Раздался стук в дверь. Однажды Уилсон застал молодоженов за жаркими поцелуями в столовой, и с тех пор никогда не входил в комнату без стука. Софи очень ценила это, хотя Джек, с детства окруженный множеством слуг, не считал это чем-то особенным.

На сей раз ни один из них не отреагировал на стук. Но он повторился. Когда же в дверь постучали в третий раз, Джек поднял голову и раздраженно крикнул:

– Да?

Софи в расстегнутом измятом платье лежала на диване вне пределов видимости, когда в библиотеку вошел дворецкий.

– Ваша светлость, какая-то молодая дама желает видеть герцогиню. Ее имя – леди Джорджиана Лукас.

Софи испуганно охнула, а Джек прижал руку к ее груди.

– Она весьма взволнована, ваша светлость, – добавил Уилсон. – Говорит, дело срочное.

Софи схватила Джека за запястье. На подбородке у него дернулся мускул.

– Проводите ее в голубую гостиную и скажите, что ее светлость скоро придет.

– Хорошо, сэр.

Дверь тихо закрылась, и Софи села.

– Что тут делает Джорджиана?

– Действительно – что? – Джек уныло наблюдал, как жена, вернув лиф платья на место и теперь пыталась застегнуть его.

Софи покачала головой.

– Она бы никогда не явилась без предупреждения, если бы дело не было важным. Что же случилось?