Навеки мой

– Мне на ум пришло только слово «гнетущая», – ответил он, и его лицо осветила улыбка.

– Слишком велика для двоих?

Герцог рассмеялся, застав Софи врасплох. Жаль, что он смеялся редко.

– Да. – Герцог подал ей руку.

И Софи неуверенно положила на нее свою ладонь. Красивый, увлеченный ею и вот теперь еще и невероятно обаятельный. Ей следовало быть осторожной, чтобы не попасть в западню.

Глава 10

Джек завтракал, когда Уилсон принес первую порцию дурных новостей.

– Ваша светлость, мистер Перси здесь.

Но сейчас Перси должен был усердно трудиться в особняке герцога Вэра в Мейфэре. Он знал свое место, поэтому его появлению в Олвин-Хаусе было только одно объяснение. Джек свернул газету, за которой Уилсон послал на рассвете одного из слуг, и встал из-за стола.

– Где?

– В приемной, ваша светлость.

Джек бросил взгляд на дверь. Миссис Кэмпбелл еще не появлялась. А он уже предвкушал встречу с ней.

– Миссис Кэмпбелл встала?

– Полагаю, что так. Миссис Гибсон нашла для нее кое-какую одежду, но сказала, что вся она требует переделки.

Разумеется. У Софи не было с собой одежды. Только сейчас он заметил, что его напряжение росло с каждой минутой. Часы тикали, а гостья все не появлялась.

– Хорошо. – Дворецкий услужливо распахнул дверь, и Джек отправился на встречу с секретарем.

Ричард Перси стоял в приемной. Судя по забрызганным грязью сапогам и насквозь промокшей одежде, он приехал из города верхом.

– Ваша светлость. – Он отвесил поклон при появлении герцога. – Прошу простить меня за это вторжение…

– Но ее светлость, моя мать, сходит с ума от беспокойства, – сухо закончил вместо него Джек. – Это так?

– Да, сэр. – Секретарь слегка расслабился.

Джек знал, что беспокойство матери никак не связано с ее переживаниями о его благополучии. Это было даже и не беспокойство вовсе, а скорее гнев. С того момента как Джек унаследовал титул, мать все уши ему прожужжала о том, что он должен быть безупречен абсолютно во всем. То обстоятельство, что он устроил скандальную сцену в игральном клубе, подрывало представления матери о благопристойности, а от известия, что сын внезапно уехал в Олвин-Хаус в обществе женщины, проигравшей ему свою свободу, ее и вовсе мог хватить удар.

Джек размышлял о том, что мог сообщить матери Филипп. Он всегда был не прочь пересказать какие-нибудь сплетни, а сцену в «Веге» смело можно было назвать самым скандальным поступком Джека за последние несколько лет. Правда, Филиппу пришлось бы признаться в том, что он снова играл, нарушив слово, данное брату в обмен на уплату долга Багуэллу. А признаваться в собственных проступках Филипп не любил.

Что ж, в любом случае поступок Джека затмит любую его провинность. Ни для кого не было секретом, что герцогиня отдавала предпочтение младшему сыну, унаследовавшему большинство ее черт. А вот Джек – наследник – был сыном своего отца.

– Можете заверить ее светлость, что я в полном порядке и вернусь в город, когда сочту нужным.

– Вы намерены задержаться надолго, ваша светлость? – Перси попятился, заметив холодный взгляд герцога. – Я спрашиваю это для себя, а не по просьбе вашей матушки, сэр.

– Нет, – бросил Джек. – Всего несколько дней.

– Конечно. – Секретарь облизал губы, а затем достал из кармана запечатанное письмо и протянул его герцогу. – Ее светлость просила вам передать.

Джек взял письмо, даже не взглянув на него.

– Уилсон пошлет кого-нибудь приготовить вам комнату. Обсушитесь. И можете вернуться в Лондон, как только ваша лошадь поест и отдохнет. Надеюсь, вы сумеете обойтись без меня несколько дней.

Отвесив поклон, секретарь удалился. Джек громко выругался в пустой комнате. Письмо в его руке казалось тяжелым, точно наковальня. Он догадывался о его содержании. С того самого дня как Джек унаследовал титул, мать не переставала повторять, что сын должен помнить о долге, своем положении и необходимости вести себя так же безупречно, как отец и остальные герцоги до него.

Джек сломал печать и прочитал письмо. Как он и ожидал, оно источало смешанное с негодованием смятение и заканчивалось строгим выговором. Мать бранила его за то, что он полностью пренебрег ролью главы семьи, уподобившись Филиппу и подавая ему пример поведения, которого тому следовало избегать. Герцогиня писала, что ее младший сын унижен и потрясен произошедшим. Намекала на то, что в свете последних событий Филипп станет совершенно неуправляемым.

Джек поджал губы. Филипп давно стал неуправляемым, и это не имело никакого отношения к действиям старшего брата.

Однако самой неприятной оказалась завершающая часть письма: