Навеки твой

— Я вижу только, что вы, несомненно, к этому стремитесь и уже вышли на финишную прямую, — заключила Райманн. — Мне приходится все это наблюдать, и я сама становлюсь больной!

5

Два дня подряд Юдит попробовала провести без таблеток и посвятить время поиску источника своих проблем. Примерно такие же ощущения должны испытывать наркоманы в переходном состоянии от ломки до следующего кризиса сознания. Когда у нее получалось внушить себе, что она не тяжелобольная, — то обратной реакцией становилось неизменное ухудшение состояния. Юдит оказалась перед печальной перспективой однажды снова оказаться один на один со своими страхами. Кто о ней тогда позаботится? Даже у мамы появится законное основание для громких причитаний в адрес несчастной дочери.

Во время терапевтического часа Юдит заставила себя рассказать Артуру Швайгхоферу о своих недавних ночных звуковых галлюцинациях, вызванных испанской люстрой с кристаллами. Благодаря Зигмунду Фрейду Артур был твердо убежден, что в детском возрасте Юдит стала невольной и неосознанной свидетельницей каких-то драматических сцен, разыгравшихся в магазине светильников. Они оба стали размышлять, что бы это могло быть, и провели напряженную мозговую атаку. Вскоре Юдит перевела разговор снова на тему отпуска с приключениями под парусами.

В первую из двух бессонных ночей за Юдит присматривала мама и, соответственно, наоборот: Юдит следила за тем, чтобы мама не проснулась и не затеяла расспросы, почему она не спит. На второй день вечером должен был прийти Ханнес. Однако после обеда он позвонил и сообщил, что задержится. А в девять вечера заявил, что не придет: он очень сожалеет, но заболела его сослуживица, ему придется к следующему утру — сроку сдачи работы — завершить проект, над которым та работала.

До полуночи дела у Юдит шли с переменным успехом. Чтобы заглушить могущие возникнуть звуки и голоса, она зажгла все светильники и люстры в квартире, включила радио, телевизор и даже запустила пустую стиральную машину и стала читать громко вслух из Анны Гавальда «Чудесная погода, дивная жизнь» и напевать рождественские песни. В конечном счете она оказалась так далека от того, чтобы заснуть, и так близка к пропасти, угрожавшей новым яростным приступом страха, что впору было звонить и вызывать то ли маму, то ли «Скорую помощь», а лучше и ту и другую вместе. Имелся и иной вариант, на котором она остановилась, — наглотаться таблеток в проверенном количестве: сначала белые от грусти, потом остальные, гарантировавшие защиту как рыцарские доспехи и вызывающие спасительную усталость и избавляющую от мыслей пустоту в голове, от которых Юдит постепенно и незаметно погружалась в целительный сон.

6

Когда на следующее утро — или это было через день — Юдит проснулась оттого, что ее грызла совесть, то услышала голоса. Они явно принадлежали этому миру и доносились из кухни. Мама с Ханнесом рассуждали о ее будущем.

— Ты действительно сделаешь это для нас? — спросила мама растроганным голосом, как в финальной сцене фильма «По родной стране».

— Конечно, я люблю ее и никогда не брошу в беде, — заверил Ханнес, как лесничий в кинодраме «Зильбервальд».

Затем последовали технические и организационные детали предстоящего обеспечения и ухода на дому за неизлечимой пациенткой Юдит.

На столике возле кровати ее ждал наполовину наполненный графин с водой и очередная порция пилюль, аппетитно разложенных рядком по размеру и назначению. Пилюли приглашали взять их, как обещавший выигрыш игральный шестигранный кубик с ярко нанесенными точками.

Белые таблетки уже лежали на языке, когда мутный блуждающий взгляд Юдит задержался на чаше с фруктами, которую для нее оставили на комоде при входе в спальню. Юдит инстинктивно вынула таблетки изо рта и сунула под одеяло. Она почувствовала: в ее голове что-то заработало. Поверх красноватых круглых фруктов — яблок, груш, слив — грудой возвышалась желтая связка бананов красивой закругленной формы, не менее восьми штук. Бананы воспринимались как абсурдное чужеродное тело. Юдит испытывала отвращение к бананам. С ними у нее были связаны заболевания диареей в дошкольном возрасте. Специально для нее бананы перемешивали с какао-порошком до состояния осклизлой коричневой массы и засовывали в рот большой ложкой. Вкус этой массы так прилип к нёбу, что она ощущала его до сих пор.

Чем дольше она смотрела на связку бананов, тем четче вырисовывалась некая картинка. Она отправляла Юдит обратно в супермаркет в канун Пасхи. С тех пор прошло семь месяцев. Тогда казалось, ничто не могло нарушить нормального течения жизни. Ее взгляд задержался на мужчине, по виду похожем на отца семейства, у которого в корзине лежала примерно такая же связка бананов, как та, что сейчас на ее комоде. — У Юдит полились слезы. Самые что ни на есть настоящие, мокрые слезы. От них обострилось зрение и понимание. Эта связка желтых фруктов определенно таила в себе загадку, которую Юдит очень хотела разгадать. И желательно ясным умом.

14 фаза

1