Навеки твоя (СИ)

Эмиль был прав: нужно было улетать к ребенку, а теперь что — в бега с ним? С человеком, которого я люблю, любила, буду любить, а он, наказывая меня своим циничным равнодушием, убивает минута за минутой, как изощренным ядом? Наедине с ним, с его молчанием, вечным чувством вины и в полной изоляции, так мне придется жить? Это как изгнание. Погребение заживо.

— Вини себя, — вдруг сказал он. — Себя, Дина! Я от твоего любовника тебя увожу, семью свою спасаю, поняла?

Каждое слово стегало, как плетью, и я отвела глаза. Несколько раз я ловила в их обсуждениях имя Андрея. О нем говорили тихо. Где он, неизвестно. Его пытались перехватить в городе, но он исчез.

— Я говорил с ним не связываться? — он встал, распаляясь с каждым словом, и навис надо мной. — Предупреждал, кто он? Он нашу семью в покое не оставит…

Эмиль хотел добавить что-то еще, но я опустила голову. Позой сказала — руби, если хочешь. Процедив сквозь зубы ругательство, он ушел в комнату. Что-то отрывисто сказал Антону, вернулся со стопкой одежды и швырнул мне.

— Одевайся. Сейчас будешь звонить охране. Ни слова обо мне или где ты! Пусть везут их в район моих складов за город, там пересечемся.

Эмиль повернулся спиной, словно не хотел видеть меня голой. Все это время я ходила в его сорочке и сейчас, бдительно прислушавшись, что Антон делает в комнате, стянула ее через голову.

Среди одежды были бежевые брюки и блузка с поясом на талии. Простая, элегантная одежда: леди в отпуске. К этому наряду Эмиль купил мокасины — коробка валялась в коридоре. Я оделась, повыше заколола волосы и взяла телефон.

— Борис? Со мной все в порядке, не волнуйтесь, — заверила я охранника. — Вы можете встретить мою маму в аэропорту?

— Госпожа Кац! — он едва не заскрипел зубами от злости. — Где вы? Вы смотрели новости?

Он уже знает про Эмиля. Я проигнорировала вопрос. Думаю, догадается, что я с мужем.

— Встречаемся сразу, как заберете моих, — я объяснила, куда ехать.

— Я могу спросить, чем это вызвано?

— Объясню при встрече, — я сбросила звонок, кусая губы.

До зуда хотелось спросить Бориса, не выходил ли Андрей на связь. Они общались, пока я жила с ним — через мою охрану передавал мне вещи, они сообща обеспечивали безопасность. Если Андрей будет искать меня, Борис — та ниточка, через которую он может действовать. Мой телефон контролировал Эмиль, а когда мы воссоединимся с ребенком, заставит выбросить.

Но если Андрей сумел уйти от погони — залижет раны, и город вверх дном перевернет. Я помню, как он рвался ко мне, прикованный к машине. Такие чувства сами не проходят.

За час до посадки мы начали собираться.

Я повесила объемную сумку с вещами на плечо и ждала, пока мужчины скупо попрощаются. Они пожали руки, Эмиль похлопал по спине, крепко, словно меряясь силой, сжав кисть Антона. Они не стали друзьями, но кровь и порох сплотили их надежней, чем братьев. Мне тоже было жаль расставаться. Я помню, что Антон был единственным, кто меня поддержал и пошел на риск ради моего мужа, а я вытаскивала его из тюрьмы не жалея денег и связей, и заботилась о нем, пока он был в коме. Мы будем в разных машинах, какое-то время продержимся вместе, но кто знает, что дальше…

Прежде чем уйти, он с уважением мне кивнул.

— Спасибо, Дина.

— Береги себя, — ответила я.

Я остро ощутила пустоту в квартире, когда он ушел, и мы с Эмилем остались наедине — впервые за несколько дней. Словно Антон заполнял вакуум, а теперь мы очутились в пузыре неуютного отчуждения.

— Идем, — Эмиль шел первым и взял меня за руку.

Со стороны мы хорошо смотрелись: обеспеченная пара, которая собралась на отдых. Только внимательный наблюдатель заметил бы, что между нами не все гладко. Он отвел меня в серо-голубой «ситроен»: это была незнакомая машина с неместными номерами. Неброское семейное авто не было похоже на то, что Эмиль выбрал бы раньше.

Я села на переднее сиденье, бросив назад сумку, и пристегнулась. Эмиль бесшумно вырулил на дорогу, и я отвернулась к окну. Прощалась с Ростовом, прогоняя щемящую тоску… Я никогда этот город не любила, слишком много здесь встретила зла, а теперь страшно направляться в неизвестность.

За город мы добирались окольными путями. Ели в темноте качались, склоняясь к дороге, в салоне пахло хвойным лесом. Осень еще не пришла, но прохлада чувствовалась в ночном воздухе.

Меня преследовали видения, что с мамой и малышом что-то случается: неудачная посадка, авария — что угодно. Страхи матери, чей ребенок в пути без нее. Чтобы не думать об этом, я пыталась представить нашу будущую жизнь. Уедем в какой-нибудь маленький город, заляжем на дно, чтобы сбить со следа, а когда все утрясется, попытаемся выехать за границу. Он вытащит деньги с офшора, нам хватит. Думаю, мама все поймет. Она давно догадалась, что мой муж не простой человек. Когда узнает, что он в розыске, все поймет правильно.

А что предпримет Андрей? Успокоится, когда поймет, что ушла с мужем или будет искать, пока не найдет или не сойдет с ума?

Пришла смc-ка и я торопливо ее открыла. «Дочка, только что приземлились, скоро увидимся».

— Он сели, — сказала я.