Навеки твоя

Пока представители шотландского клана шествовали мимо любопытных придворных к трону короля, герольд громогласно пророкотал на весь зал:

— Ваше величество, позвольте представить вам официального посла короля Шотландии Джеймса IV — лейрда Лахлана Мак-Рата, графа Кинрата, предводителя клана Мак-Ратов. Он прибыл вместе со своими соплеменниками.

Франсин почувствовала, как от страха по спине пробежал холодок.

О Господи!

Это же Ястреб! Чародей Моря!

— О-о! — пронесся по залу дружный ропот изумления, и все, кто там находился, в ужасе отшатнулись от печально известного Лахлана Мак-Рата, которого жители Англии прозвали Чародеем Моря.

Английские моряки верили, что его корабль «Морской ястреб» может волшебным образом появляться из тумана. Матросы, вернувшиеся на родную землю, рассказывали, что этот капер[3] может с помощью колдовства вызывать сильные штормы, чтобы ему легче было грабить разбившиеся о скалы английские корабли. Во всех гостиницах и на всех постоялых дворах Лондона по вечерам, при свете камина, рассказывали истории о подвигах этого страшного шотландца.

И вот сейчас Франсин своими собственными глазами увидела… волшебника. Человека, который мог менять свое обличье, превращаясь в предметы одушевленные и неодушевленные.

Предводителя клана горцев, наделенного необычным даром — магической силой.

Страх постепенно сковывал все ее тело. От макушки и до пальцев ног.

Ропот смятения и негодования пронесся по огромному тронному залу. Последние десять лет презренный Мак-Рат вместе со своими единокровными братьями Рори Мак-Лином и Кейром Мак-Нейлом, которых все ненавидели не меньше, чем его самого, постоянно нападал на английские и голландские корабли, мешая торговле. Самые лучшие суда из тех, которые бороздили моря и океаны, братья захватывали в качестве трофеев. Эту троицу вполне заслуженно наградили прозвищем «Шотландский Цербер»[4].

Весь огромный зал мгновенно наполнился гулом голосов — все присутствующие осторожно, полушепотом переговаривались друг с другом. Согласно недавно подписанному между Англией и Шотландией Договору о вечном мире, этому человеку даровали дипломатическую неприкосновенность и отправили к английскому двору в качестве посла шотландского монарха.

Подойдя к трону Генриха VII, горцы сняли свои береты и вежливо поклонились королю.

Вежливо, но без особой учтивости и подобострастия.

— Ваше Величество, приветствую Вас от имени Его Величества короля Шотландии Джеймса, — с невозмутимым спокойствием произнес граф Кинрат. — Он передает Вам свои наилучшие пожелания и молится о том, чтобы Господь даровал благополучие и процветание Вам и Вашей державе.

Протянув руку, Франсин молча сжала ладонь Дианы. Обе дамы с каким-то нездоровым восхищением принялись рассматривать страшного пирата.

Предводитель горцев заметно выделялся среди своих соплеменников природной грацией и изяществом. Его совершенно не смутила и не повергла в трепет роскошь и богатство королевского двора. Дворец Колливестон был резиденцией матери короля, леди Маргарет Бофорт.

Несмотря на то что в зале находился сам король Генрих, взоры всех присутствующих были прикованы к предводителю горцев.

Без какой-либо тени смущения шотландский пират подошел к королю, чтобы передать ему подношение от Джеймса IV Шотландского.

— Позвольте мне. Ваше Величество, в такой важный и торжественный день вручить Вам этот небольшой подарок, — произнес Кинрат с характерной для сельских жителей картавостью, — как знак глубокого почтения и уважения, которое питает к Вам мой сюзерен.

Король Генрих поднялся со своего трона, украшенного изящной резьбой, и, выйдя из-под балдахина с золотой бахромой, встал перед шотландцем. Даже если Генрих и был зол на Джеймса Стюарта за то, что тот имел наглость прислать известного пирата, своего любимца, в качестве официального представителя короля, он, как того требовали правила непостижимой и загадочной дипломатии Тюдоров, скрыл свои истинные чувства за маской учтивости.

Взяв из протянутых рук Кинрата позолоченные ножны, Генрих вытащил из них великолепный палаш и с восхищением принялся рассматривать его. От окна, рядом с которым стоял трон, падал яркий свет, и изумруды, рубины и сапфиры, украшавшие золотую рукоять клинка, засверкали разноцветными искрами, словно сокровища восточного султана.

Пока английский монарх изучал подаренное оружие, Лахлан Мак-Рат рассматривал презренных Сассенаков, которые собрались в тронном зале. Его взгляд, медленно скользивший по лицам придворных, вдруг метнулся в ту сторону, откуда на него с явным волнением и страхом смотрели два огромных карих глаза.

«Кем бы ни была эта женщина, клянусь Богом, она редкостная красавица», — подумал он.

Заметив его пристальный взгляд, женщина моргнула и отвела глаза. Это позволило Лахлану рассмотреть ее более внимательно.