Наверно это сон

— Тогда мы не можем играть.

— Да, я пойду к маме.

— Останься здесь, — распорядилась она, — мы будем играть. Иоси скоро вернется.

Судя по голосам на кухне, Иоси убедили спуститься. Он появился, одетый в пальто и шапку.

— Я ухожу, — объявил он и снова вышел.

Последовала неловкая пауза.

— Мы не можем играть, пока он не придет, — напомнил Давид.

— Нет, мы можем.

— Во что?

— Во что хочешь.

— Я не знаю.

— Нет, ты знаешь.

— Что?

— Ты знаешь, — сказала она таинственно.

Ну и игра же это была. Давид поздравил себя с тем, что так быстро постиг ее правила.

— Да, я знаю, — ответил он так же таинственно.

— Да? — она жадно посмотрела на него.

— Да! — он посмотрел на нее так же.

— Ты хочешь?

— Да!

— Ты очень хочешь?

— Да, хочу, — это была самая легкая из всех игр. И, в конце концов, Анни была не такой уж страшненькой.

— Где?

— Где? — повторил он.

— В спальне, — прошептала она.

Так она действительно хочет!

— Пойдем, — поманила она, хихикая.

Он пошел. Это было интересно.

Она закрыла дверь. Он смущенно стоял в темноте.

— Пойдем, — она взяла его за руку, — я покажу тебе.

Он слышал, как она пробиралась в темноте. Скрип невидимой двери. Дверь шкафа.

— Здесь, — прошептала она.

Что она хочет делать? Его сердце сильно забилось.

Она затащила его в шкаф и закрыла дверь. Густая темнота, наполненная запахом нафталина. В узком пространстве ее дыхание обжигало. Сердце билось у него в ушах. Она прижалась к нему, задела железкой своей ноги. Он испугался. Под натиском ее тела он немного отступил. Нога уперлась во что— то. Что это? Он мигом вспомнил и отшатнулся в ужасе. Капкан!

— Шшш! — сказала она. — Обними меня, — она искала его руки.

Он положил руки ей на плечи.

— Давай поцелуемся.

Он прикоснулся к ее губам, влажному пятну в густой темноте.

— Как ты это делаешь? — спросила она.

— Это? Я не знаю, — сказал он дрожащим голосом.

— Хочешь, я тебе покажу?

Он испуганно молчал.

— Ты должен попросить меня, — сказала она, — ну, попроси.

— Что?

— Ты должен сказать: "Ты хочешь это делать?" — Скажи!

— Ты хочешь это делать? — он дрожал.

— Ну вот, ты сказал это, — прошептала она, — запомни, это ты сказал.

По ее тону Давид понял, что он переступил какой— то ужасный порог.

— Ты никому не скажешь?

— Нет, — ответил он расслабленно. Вина была его.

— Ты клянешься?

— Клянусь.

— Ты знаешь, откуда выходят дети?

— Н-нет.

— Это называется "кнышл"[4].

— "Кнышл?"

— Между ног. Кто вставляет, тот — папа. У папы есть "колокольчик". Ты — папа, — она беззвучно захихикала и взяла его руку. Он почувствовал ее платье, прорезь, похожую на карман, и ее тело. Испугавшись, он отдернул руку.

— Ты должен! — настаивала она. — Ты сам просил

— Нет!

— Ну засунь мне палец в мой кнышл, — заныла она, — ну, хоть разочек!

— Нет!

— Я подержу твой колокольчик, — она щупала рукой.

— Нет! — у него по коже пошли мурашки.

— Тогда опять обними меня.

— Нет! Нет! Пусти! — он оттолкнул ее.

— Да погоди! Иоси будет думать, что мы еще играем в прятки.

— Нет! Я не хочу! — его голос усилился до крика.

— Ну и иди! — она сердито толкнула его.

Давид открыл шкаф и выбрался в комнату. Она догнала его и схватила за руку.

— Только расскажи кому-нибудь! — прошипела она. — Ты куда идешь?

— К маме!

— Стой здесь! Я тебя убью, если ты уйдешь! — она схватила его за плечи и стала трясти.

Ему хотелось плакать.

— И не смей плакать, — предупредила она свирепо и попыталась обнять его, — останься, я тебе сказку расскажу. Вы будете играть в пожарников. И сделаете каски. И будете лазить на мебель. Останься!

Он робко смотрел на нее, наполовину загипнотизированный ее свирепыми, испуганными глазами. Послышался стук входной двери и голос Иоси.

Через мгновение он появился, задыхаясь и стягивая пальто.

— Я заработал пенни, — ликовал он.

— Вы можете играть в пожарников, если хотите, — мрачно сказала Анни.

— Правда? Да? Ура! Вперед, Дэви!

Но Давид не двигался.

— Я не хочу играть.

— Ну, давай, — Иоси схватил газетный лист и протянул его Давиду, — давай делать каски.

— Делайте каски, — скомандовала Анни.

Запуганный, почти плача, Давид начал складывать

газету.

Он играл апатично, искоса поглядывая на Анни, которая наблюдала за каждым его движением.

— Давид! — позвала мать.

Свободен наконец! С возгласом облегчения он сорвал пожарный шлем и бросился в кухню. Мать собралась уходить. Он прижался к ней.

— Пора идти, — улыбаясь сказала она, — скажи своим друзьям спокойной ночи.

— Спокойной ночи, — промямлил он.

— Пожалуйста, не торопитесь уходить, — сказала миссис Минк, — такая радость, что вы здесь.

— Я действительно должна идти. Ему пора спать.

Давид украдкой подталкивал мать к двери.

— Этот час я словно провела в раю, — сказала миссис Минк, — приходите почаще! Я никогда не занята.

— Большое спасибо.

Они торопливо спускались по холодной лестнице.

— Я слышала, как вы играли, — сказала мать, — тебе, наверное, понравилось.

Она отперла дверь и зажгла лампу.