Наветренная дорога

Беседуя с посетителями парка, я не сумел выяснить, когда были посажены дере­вья и в какое время здесь поселились ленивцы. Некоторые утверждали, что и те и другие всегда здесь существовали. Но это неверно, так как, судя по испанскому на­званию, деревья родом из Азии. Мне рассказали, что в 1890 году какой‑то любитель поселил здесь парочку ленивцев и что уже в ту пору деревья были большими и их кроны образовывали купол, который так способствовал расцвету жизни этих живот­ных. Одна пожилая женщина поведала мне такую историю. Однажды мэр города ре­шил, что ленивцы причиняют публике беспокойство и представляют угрозу для дере­вьев, а потому их надо уничтожить. Был прислан полицейский с винтовкой, и в цен­тре города было много bulla[10]. Я сказал женщине, что лишь сегодня утром насчитал девять животных.

― Совершенно верно… — многозначительно ответила она. — Теперь их стало много. Abundan[11]. Очевидно, полический не попал в двух или промахнулся, когда стрелял по беременной самке.

Возможно, где‑нибудь хранятся документы, по которым можно установить, когда в парке Варгаса появились ленивцы, но это не так важно. Самое главное заключается в том, что тут встретились местное животное и чужеземное растение и выработали естественное равновесие. Ленивцы полностью зависят от этих деревьев и не нано­сят им ущерба, лежащего за пределами терпимого. Они питаются плодами и листья­ми только этих деревьев и другого корма не получают. Интересно, как передается от одного поколения другому умение поддерживать созданное равновесие. Можно предположить, что наличие кормов — решающая сила в контролировании численно­сти животных.

Такие примеры хорошо организованного соблюдения баланса населения можно наблюдать у долгоносиков в ящике с мукой или среди простейших одноклеточных ор­ганизмов в пробирке с бульоном, но встретить подобное явление в природе — очень трудно, особенно среди позвоночных. Ни один из известных мне зоологов не рискнул бы утверждать, что два ленивца, помещенные среди двадцати восьми деревьев, ка­ких они ранее не знали, да еще в центре пересечения городских улиц, создадут груп­пу из девяти особей, стабилизирующуюся на протяжении тридцати — сорока или бо­лее лет.

Надо сказать, что жители города проявляют к ленивцам мало интереса. По непо­нятным причинам взрослые животные очень редко спускаются наземь, а если это и случается, то медленно движутся по голой земле, прислоняясь к стволам деревьев. Бывает, однако, что малыш–ленивец, который обычно цепляется широко расстав­ленными лапами за брюхо висящей спиной книзу матери, падает с дерева. Тогда толпа мальчишек и бездельников собирается вокруг достойного жалости создания. Мальчишки галдят и подталкивают друг друга в сторону маленького животного. Ино­гда они пытаются натравить на него какую‑нибудь измученную и более заинтересо­ванную в том, чтобы поспать, собачонку, но, к счастью, в таких случаях появляется полицейский и приказывает прекратить мучение животных.

Подлинное волнение начинается тогда, когда какой- нибудь ленивец, медленно передвигая лапами, пытается пересечь людную улицу по электрическим проводам, проходящим мимо деревьев. Наступает момент, когда буквально все жители города только и делают, что говорят о ленивцах. «Весельчаку Питу предстоит казнь на элек­трическом стуле», — говорят они друг другу. Кастильское название ленивца «perezoso»[12] означает то же самое, что и на нашем языке; но в Центральной Амери­ке все называют ленивца «perico ligero»[13] или «Весельчак Пит», что является пре­красным примером местной иронии.

Из окна комнаты, переполненной девицами, раздаются в адрес стоящего на углу парка полицейского пронзительные визги с требованием задержать ленивца прежде, чем он доберется до электрического изолятора, прикрепленного к углу дом а. Непре­рывно увеличивающаяся толпа мальчишек–велосипедистов воет и свистит от радо­сти и притворного восторга.

― Да, ребята, — говорит один, — я бы с удовольствием полез бы так же, чтобы по­пасть в ту комнату. Но я сделал бы это куда быстрее…

Через некоторое время кто‑нибудь звонит в компанию электросети, и оттуда при­бывает грузовик с лестницей.«Весельчака Пита» стаскивают вниз и водворяют в парк. Публика расходится восвояси, и только оставшиеся несколько человек стоят и разговаривают о предстоящих выборах. Все, кроме меня, забывают об этих живот­ных.

Был пятый день моего пребывания в Пуэрто–Лимоне, а я все еще наблюдал ле­нивцев. В этот полдень я лежал на скамье и смотрел наверх, где в густой тени висе­ли два животных. На соседних скамьях парка сидели какие‑то люди, не обращавшие на меня никакого внимания. Один из ленивцев почесывался, проводя лапой по косматому боку со скоростью и равномерностью маятника старинных часов. Каза­лось, что он не будет заниматься ничем другим еще много–много времени.

Вдруг какой‑то мальчик тронул меня за плечо.

― Senor, — сказал он, — esta compuesto elvion[14].

Самолет собран!

Его голос дрожал от волнения, когда он сообщал мне принесенную новость.