Навигаторы. Кадет

— Эй, меченый! — меня окликнул мускулистый элефин в обтягивающей серой футболке и в грязно-зелёных штанах с бесчисленными карманами. Волосы у него были заплетены в косу, унизанную бусинами, в одном ухе я заметил пирсинг. Ну и зачем так себя уродовать? Серьги? В уши мужчинам? Дикость! Элефин, видя, что я его рассматриваю, спросил: — Это ты ищешь место медика на завтрашних гонках?

Я кивнул. Команда гоночного катера состояла из четырёх элефинов: пилота, штурмана, механика и медика. Сначала я не понял, какова роль врача на борту гоночного судна. Посмотрел несколько записей гонок. Да, быстро, да, иногда в труднопроходимых местах, да, на диких виражах и петлях.

Стоп. Виражи и петли.

Я отыскал на одном из специализированных форумов запись происходящего внутри катера во время гонок. Смотреть в режиме реального времени не получилось: изображение тряслось и дёргалось. Тогда я включил замедленный режим и понял, зачем там был нужен врач.

Катер управляется вручную. Но как только давление на рычаг управления ослабевает, машина переходит на автопилот, снижает скорость и выбирает безопасный, но не всегда самый короткий маршрут. На гонках автопилот, как правило, включается из-за перегрузок, во время которых пилот и штурман теряют сознание. Врач и механик во время гонки сидят в противоперегрузочных креслах и не всегда бывают задействованы. Но если пилот отключается и автопилот снижает скорость, врач должен быстро осмотреть потерявшего сознание и принять меры по приведению пилота, а иногда и штурмана, в рабочее состояние. Рабочим инструментом медика на гонках является инъектор.

Что ж, ничего особенного в том, что узнал, я не увидел. Терапевтический опыт, благодаря подработке в университетской клинике, у меня был. К тому же студенты четвёртого курса медицинского университета могли принимать участие в гонках.

— Да, я хочу участвовать в завтрашних состязаниях, — ответил я этому элефину. Видимо, это с ним я общался в сети, когда отправил запрос на участие в качестве бортового медика.

— Какой курс? — уточнил он

— Четвёртый, — ответил я, — общая терапевтическая практика имеется. На ММР это обязательно.

— Медмежрас?! — парень, до этого сидевший на капоте своего флаера, спрыгнул и подошёл ближе. — А что это ты, парень с крутого факультета, решил поучаствовать в наших плебейских гонках? — язвительно спросил он и сам за меня ответил: — Богатенькому мальчику стало скучно? Решил немного пощекотать нервы?

— Что-то вроде того, — кивнул я.

Я прочитал на форумах, что такие ребята, как этот гонщик, живут за счёт соревнований. Хотя правильнее было бы сказать, что живут они за счёт рекламы на бортах и крыльях своих катеров. Чем лучше ты летаешь, чем интереснее и сложнее маневры, чем чаще занимаешь призовые места, тем круче рекламный контракт.

— Запрыгивай, — сказал он, показывая на флаер, — покажу мою «Комету».

«Кометой» назывался катер, но не марки «Крылья», а их прямого конкурента — компании «Серебряный Ветер». Это оказался немного потрёпанный, но не ветхий аппарат. На борту красовался логотип известной на Элее марки спортивной одежды и обуви. Мы зашли внутрь, и меня кратко проинструктировали.

— Твоё место тут, — элефин показал рукой на противоперегрузочное кресло, — аптечка тут, — ткнул пальцем на кнопку за ним, — и тут, — снова тычок пальцем, уже под сиденье.

Я попробовал открыть, закрыть аптечки. Всё легко открывалось и вынималось.

— Состав аптечки скинул тебе на коммуникатор, чтобы к завтрашнему знал наизусть. И да, меня зовут Кнут.

— Кнут? — недоумённо переспросил я.

— Древнее оружие. Длинный плетеный ремень из кожи. При умелом обращении сдирает кожу и мясо с костей. Очень резкий и быстрый, — просветил меня пилот «Кометы», а потом, окинув меня взглядом, с угрозой в голосе произнёс: — Ты ещё можешь отказаться, богатенький мальчик, но, если останешься и из-за тебя мы проиграем гонку, я достану тебя из-под корней первородного ростка. И тогда ты узнаешь, за что я получил своё имя.

— Я не передумал. Приду завтра за час до старта, — уведомил я Кнута.

Он хмыкнул и предупредил:

— Плотно не завтракай. Свою блевотину будешь оттирать сам.

* * *

Я сидел в противоперегрузочном кресле и мысленно вёл обратный отсчёт, повторяя про себя за Кнутом:

— …четыре, три, два, один. Старт!

На долю секунды меня вдавило в кресло, скудный завтрак настойчиво попросился наружу. Затем сработали противоперегрузочные компенсаторы, и тошнота ушла.

Кнут весело крикнул:

— Ну что, меченый, твой завтрак уже снаружи или ещё внутри тебя?

Я понял, что резкий старт был дан из-за меня. Команда проверяла новичка.

— Я слышал, если отрыгнутое ещё раз прожевать, то потом оно лучше усваивается! — крикнул я в ответ.

— Меня сейчас стошнит, — буркнул штурман.

Кнут и механик громко засмеялись. Катер мотало, скорость была такая, что на определённых участках чувствовалась невесомость. Руки и волосы сами собой начинали парить.

— Кнут, — заорал штурман, — уходи вправо, Скала нас прижимает к деревьям!

— Пусть этот нюхач моего выхлопа только попробует! — рыкнул Кнут, и тут же послышался треск.