Навои

Хусейн Байкара издал указ о назначении Ходжи Афзаля везиром. Навои не занимал никакой официальной должности, тем не менее, неустанно трудился на пользу государства. Он всячески содействовал назначению на высшие посты честных, добросовестных людей. Низам-аль-Мульк, чувствуя, что гора, на которую он опирался, начинает рушиться, пытался организовать новые заговоры. Хусейн Байкара, когда-то назвавший везира «бесценной жемчужиной государства», все чаще выражал свое недовольство им. К тому же государь, мучимый угрызениями совести, не мог простить Низам-аль-Мульку его участия в убийстве Му-мина-мирзы. Не прекращавшиеся интриги везира переполнили чашу терпения султана. Он призвал к себе Навои и спросил у него совета.

Навои высказал государю своё мнение в таким словах:

— Я всегда соглашаюсь с разумными мерами, нужными для пользы государства.

— Что же с ним сделать?

— Вручить судьбу народа и страны коварному везиру — преступление. Никогда не следует допускать, чтобы государство было игрушкой в руках чиновников — убежденно сказал Навои. — Даже венценосный правитель не имеет права играть государством и народом по своей прихоти.

— Правильно, — морщась, как от боли, проговорил Хусейн Байкара. — Скажите же, как поступить с ними? Я заставлю этих предателей пережить, такие ужасы, изо…

— Надо расследовать все преступления и воздать каждому заговорщику по заслугам. А таких мерзких тварей, как Туганбек, нужно исторгнуть из мира, — резко сказал Навей.

— Для этого злосчастного мало любого наказания, — проговорил Хусейн Байкара, подергиваясь от гнева.

— Женщины тоже должны знать свое место и не переходить границ, — сказал Навои, подчеркивая каждое слово. — Одной искрой женского коварства можно зажечь большой пожар.

Хусейн Байкара низко опустил голову и умолк.

На следующий день Низам-аль-Мулька, его сыновей и наиболее видных их сторонников заключили в тюрьму. Туганбека не нашли, по всем городам был разослал приказ об аресте.

Хусейн Байкара, ожидавший нападения Бади-аз-Замана, раскинул лагерь в Уланг-Нишине. Ходжа Афзаль был назначен первым везиром. Навои вернулся и Герат.

Поэт надеялся, что ему, наконец, удастся поработать спокойно. Солнце жизни клонилось к закату. Теперь Алишер постоянно опирался на посох. Ему уже было трудно ездить верхом. Рука утомлялась от писания. А вопросов и мыслей, которые надо было записать, — бесконечно много…

Навои с увлечением работал над «Языком птиц». Глубокое, возникшее еще в детстве увлечение несо хранило первоначальной свежести и за перевалом жизни. Словно расцветшее дерево, эта любовь доверила перу свои обильные плоды — сверкающие жемчужины мысли.

Поэт и днем и ночью предавался философским раз-мышлениям. В цветниках его сердца вдохновение и фантазия собирали чудесные букеты — чистые и глубокие стихи, радовавшие силой и красотой родного языка.

Престарелый Навои работал без устали. Ему хотелось, прежде чем подует холодный зловещий ветер смерти, собрать в цветнике вдохновения как можно больше цветов. Но что делать, если в политической жизни государства не прекращаются землетрясения?

Обеих сыновей Низам-аль-Мулька палач казнил на глазах у отца. Затем Низам-аль-Мулька подвергли самым утонченным пыткам, которые мог придумать Амир-Амиди. Содрав с него кожу, набили ее соломой. Чучело бывшего везира, некогда столь величавого я красивого, целую — неделю висело на Гератской площади — бесплатное зрелище для зевак.

Сторонников Бади-аз-Замана Хусейн Байкара бросил в тюрьму. Но покоя в стране все равно не было. Вражда и смуты, десять лет назад пустившие корни в семье государя, словно ядовитые деревья, отравляли воздух. Бади-аз-Заман оставался глухим к увещеваниям Навои. Не думая о судьбе государства и народа побуждаемый жаждой мщения, он снова напал на своего престарелого отца.

Навои страдал оттого, что его питомец остается безучастным к судьбам государства и народа.

На поле битвы надо было посылать новые силы: Бади-аз-Заман теперь уже достаточно опытен, нанести ему окончательное поражение трудно. Если он даже будет разбит и отступит, то вскоре вновь возобновим свои нападения.