Навои

— Не расслышала я, уж очень тихо говорили. Давлат-Бахт виновато перебирала бахрому платка.

Хадича-бегим снова опустила голову на подушку.

— Я же тебе все время повторяю: когда находишься среди врагов, притворяйся рассеянной, но не упускай ничего, — гневно сказала Хадича-бегим. — Где ночует Мирза?

У Папа-агача. — Хорошо, что ты это пронюхала, — засмеялась Хадича-бегим. — Теперь уходи, я немного отдохну. Ты не спи — сегодня ночью будет дело для тебя. Приходи, как только позову.

Глава двенадцатая

I

Сад фиалок купается в сиянии весны. Ветер с гор Гиндукуша носится в кипарисовой роще, овевая прохладой Гератскую область. Все цветет.

Навои один гуляет в саду. Он немного устал. Как и каждый день, ему сегодня пришлось принять много людей, ищущих у него помощи и совета.

Поэт медленно прошелся по пестрой дорожке, на которой игра света и теней создавала причудливые узоры, и, выйдя на лужайку, присел на покрытую шелковым ковром супу перед цветником. Золотые кружки солнечного света, струившегося между деревьями, играли на ковре. Лепестки яблонь и груш, точно снежинки, лениво падали на землю, на ковер и шелковый халат поэта. Горделиво расхаживали павлины, распустив веером хвосты.

Появился с охапкой книг Сахиб Даро, скромный, смиренный, весьма образованный старик. Он осторожно разложил перед Навои книги, переписанные самыми лучшими писцами Герата. Поэт хорошо знал содержание этих книг и теперь интересовался их внешним видом. Похвалив прочность и красоту цветных кожаных переплетов, он медленно перелистывал книги, любуясь почерком, горящей золотом рамкой, тщательно выполненными рисунками. Каждая страница ласкала взор, словно живой цветник; некоторые книги были украшены волшебными миниатюрами Бехзада.

По садовой дорожке приближался молодой человек. Это был Хайдар, сын покойного брата Навои; поэт относился к нему, как к своему сыну. Роскошно, но небрежно одетый, с томными, беспокойными глазами. Хайдар, как всегда почтительно, но без лишних церемоний, поздоровался с поэтом и принялся быстро просматривать книги.

— Что вы скажете об этих книгах? — с улыбкой спросил Навои.

Хайдар собрал книги и передал их Сахибу Даро. Подумав немного, он ответил: — Бехзад умеет оживить все. Но у писцов, которые писали эти книги, есть кое-какие недостатки. Когда возвращается из Мешхеда Султан-Али, султан каллиграфов? В эти дни в Герате только и говорят о его искусстве.

Сахиб Даро заметил, что и в Герате есть такие писцы, как Султан-Али. Не желая спорить с Хайдаром, он взял книги под мышку и ушел. Навои сказал, что Султан-Али уже вызван в Герат. Потом он спросил, как идут занятия Хайдара, и порекомендовал ему углубить свои знания в области музыки. Хайдар прочитал свои новые газели. Веселые любовные стихотворения понравились Навои. Однако он указал, что поэту нужны глубокие знания, а чтобы приобрести их, необходимо много читать. Хайдар неожиданно признался, что мечтает стать воином. Полагая, что это желание является следствием непостоянства юноши, Навои нахмурился и промолчал. Но Хайдар принялся уверять, что его сердце давно склонно к военному делу.

— Наши предки, — с увлечением заговорил он, — прекрасно умели сочетать поэзию и музыку с мечом и луком. Я избрал такой же путь. Разве это невозможно совместить?

— Почему же нет, — ответил Навои, пристально глядя на племянника. — Поле битвы украшает юношей. Разве есть для юноши добродетель выше отваги и геройства? Но за всякое дело, за всякое ремесло нужно браться с чистым сердцем и искренним влечением. Если вы чувствуете в сердце любовь к боевому делу, то будьте воином — я вас только поздравляю.

Хайдар обрадовался и горячо заговорил о смелых подвигах воинов-богатырей. Появилось несколько слуг. Юноша, поняв, что мешает Навои заниматься делами оборвал разговор и, простившись, исчез в глубине большого сада.

Пришедшие были управителями имений Навои, доставшихся ему после отца. Поэт долго и подробно расспрашивал их о пахоте, о посеве, о жизни дехкан и базарных ценах. Он выразил желание отдать часть оставшегося с прошлого года зерна войску, а другую часть пожертвовать неимущим и приказал поскорее вы полнить эти распоряжения.

После полудня к Алишеру пришли гости. Это были обычные собеседники Навои. Одни, на них удивительным образом сочетали в себе таланты ученого, поэта и музыканта, другие были представителями какой-либо одной из областей искусства.

Завязалась интересная беседа. Знаменитый хирург Шейх Хусейн рассказывал об одной удачной операции: ему удалось поставить на ноги дворцового борца, которому его соперник нанес восемнадцать ран.

Поэт Хилали прочитал новую газель. Прослушав ее со вниманием, Навои шутливо заметил:

— В поэзии вы не полумесяц, а полная луна.[73] — Эти слова понравились присутствующим.