Навсегда моя

– Зачем тебе все это надо было? Зачем все эти девки были? Ты меня совсем не любил? – бью его кулаком в грудь. Все внутри пылает от дикого ощущения какой-то несправедливости и обмана.

– Блядь, Алена, я трахаться хотел! Мне двадцать лет. Ты думала, мне по приколу только за ручки держаться и иногда сосаться у тебя под окнами?

– А я не давала, да? – с сарказмом произношу.

Я не оправдываю его. Не хочу оправдывать.

– Не просто не давала, ты сбегала от меня, будто я не знаю, что собирался с тобой сделать.

– Мне было страшно. Это же мой первый раз, – снова писк.

Стремительно летящие снежинки забираются за ворот и покалывают своим холодом. Отрезвляет. Не дает впасть в неконтролируемую злость. Я пока держусь. Даже не плачу, почти.

– Ты мне не доверяла.

– И оказалась права.

Между нашими губами катастрофически мало свободного пространства. И оно стремительно уменьшается, Ваня все сильнее наклоняется.

Касается губ, целует, а я отталкиваю.

Я только что целовалась с его другом так, как никогда раньше. У меня во рту еще перекатывается вкус чужого парня.

Так нельзя, это неправильно!

Чувствую себя сейчас… грязной.

Вырываюсь.

– Нет! – кричу.

И убегаю.

Кажется, я бегу быстро, будто за мной гонится Ваня. А его нет. Ни шагов больше, ни сбитого дыхания.

Чуть не поскальзываюсь на плитке и оборачиваюсь. Ваня и не пошел за мной, не стал догонять.

Это конец.

Иду прямо без единой мысли в голове. Снег этот липкий и противный не дает нормально смотреть вперед, слепит и забивает глаза.

Слышу только, как машина с визгом останавливается. Хлопок двери. Сердце бросается вскачь, пытаясь сказать мне об опасности.

Ускоряюсь. Человек идет за мной, срываемся снова на бег, пока меня не касаются чьи-то руки, вынуждая остановиться.

Глава 7. Алена

В машине очень тепло, она не успела остыть за то время, пока ее хозяин был в квартире мажора. На замерзшие коленки дует теплый воздух, я робко ловлю теплые потоки заледеневшими пальцами.

Костя ведет машину аккуратно, совсем не в стиле молодого двадцатилетнего парня, у которого новенькая черная “Ауди”.

Украдкой рассматриваю профиль Исаева и сразу вспоминается наш поцелуй. Проклинаю шампанское. Это все из-за этих гребаных веселых пузырьков. Если бы не они, я бы не решилась.

На улице поплывшее сознание медленно, но уверенно пришло в норму.

– Куда ты меня везешь? – решаю спросить.

В салоне даже музыка не играет. Тишина изрядно смущает. Я помню каждую секунду нашего поцелуя, а теперь сложно поднять взгляд и посмотреть в глаза Исаева.

Хочется вообще сквозь землю провалиться.

– Домой.

Включает левый поворотник и перестраивается.

– Я бы и сама могла, – стараюсь придать голосу уверенности, а на деле как ежик, от каждого вдоха рядом сидящего парня в клубочек свернуться хочется.

Костя недовольно хмурится, выдох медленный, раздраженный.

– Помнишь, тебе было лет десять или одиннадцать, когда мы бесились у бассейна, и к соседям через забор улетел мяч для волейбола?

Я помню. Это было на следующий день после дня рождения Вани. Тот июль оказался жарким до безобразия, единственным спасением был бассейн. Почему-то у родителей Костика нам нравилось больше в бассейне. Может, потому, что, он был огромным как футбольное поле, вода не успевала прогреваться и хорошо охлаждала.

– Его кто-то из вас закинул, – упрямо отвечаю и отворачиваюсь к окну.

Почему все те дни, которые мы проводили вместе, отдаются тупой болью в сердце. Мы были колючими подростками, но все равно дружили.

– Дело не в этом, а в том, что ты решила перелезть через забор и забрать тот мяч.

Прыскаю. Мне хотелось показать, что я крутая и ничего не боюсь. А еще смелая, спортивная и вообще классная.

– Мы с Иваном тебя пытались остановить, но ты же упертая. Напомнить, чем твоя выходка закончилась?

Я упала. Больно ударилась коленом и… задницей. Исцарапала все тело, потому что приземлилась на куст розы.

Парням не говорила, но целую неделю потом плакала, потому что не могла смотреть на себя в зеркало. До сих пор где-то на пояснице крохотные шрамики от острых шипов.

– Твое “я сама” иногда оборачивается против тебя. Не всегда нужно показывать свой бараний характер.

Что он только что сказал? Бараний характер? Обида масштабом с галактику разрастается в груди и прорывается наружу.

Закусываю губу и терзаю ее зубами.

– Я не показываю, – цежу.

Костя хмыкает и коротко обводит меня взглядом, останавливаясь на телескопическую секунду на моих губах. Которые я поджала, блин. Она выглядит меньше, чем есть на самом деле. И я почему-то об этом сейчас думаю.

– Ты хотела сама каким-то образом доехать до дома? На своих жутких каблуках, без шапки и в сомнительной куртке? – кивает на кучу одежды на заднем сиденье.

Куртку выбрала осеннюю и легкую. Она просто подходила к моему платью. Разве, надевая все это, я думала, что придется сбегать из квартиры мажора и идти в такую погоду?

– У тебя хоть деньги есть… там? – указывает на мою сумочку размером с флешку.

Мне вдруг смешно становится. Стресс сначала сковывал, не давал дышать полной грудью. Потом обида и гнев. Так много разных эмоций и чувств. И напоследок смех.