Навстречу приключениям

– Эй, Инжирочка, – услышал её Милтон. – Неужели ты сегодня провела время, ступая ногами по земле? – Затем она заметила Милтона. – О, а кто это тут у нас?

– Это Морской Ястреб, – сказала Инжир своей маме.

– Здравствуйте, мэм, – произнёс Милтон, стоя у подножия дюны. – Я как раз пытался убедить вашу дочь сопровождать меня завтра во время научной экспедиции.

– Ой, как мило, – ответила мама Инжир, лучезарно улыбаясь ему сверху вниз.

Затем она посмотрела на свою дочь, взметнув брови. Инжир тоже посмотрела на маму, взметнув брови. Похоже, они обменивались каким-то секретным кодом при помощи языка бровей. Милтон затаил дыхание в ожидании.

Наконец мама Инжир кивнула, а девочка, вздохнув, крикнула ему:

– Ладно, Морской Ястреб! Встречаемся на причале в 7 утра.

Милтон победно вскинул кулак, когда доктор Моррис помахала ему на прощанье, а Инжир закрыла за ними дверь.

Эта фишка с Морским Ястребом на самом деле работала!

Глава 15 Преследуя Ару Милтона

Милтон покинул место встречи с Инжир и её мамой и почувствовал, как огромная невидимая рука тихонько погладила его по голове. Все эти Совершенно Ужасно Кошмарно Гнусно Гадкие мысли даже не думали появляться. Целый год его единственным другом был Морской Ястреб, и вот меньше чем через 24 часа после прибытия на Одинокий остров он сам превратился в Морского Ястреба и завёл друга.

Ну, возможно, завёл.

Он уже почти вернулся к дому дяди Эвана, как вдруг заметил нечто похожее на ещё одну тропинку, сворачивающую с галечной дороги. Она была даже менее утоптанной, чем тропинка, ведущая к баньяну: лишь небольшое углубление в траве, покрывавшей дюну. Милтон подумал, что её могло протоптать семейство прошмыгнувших тем путём опоссумов или, может быть, стая длинноногих цапель.

На секунду он замешкался, помня о том, что час уже поздний, и о предупреждении Инжир насчёт комаров.

Но затем вспомнил, кто он теперь такой.

Он Морской Ястреб.

Морской Ястреб не пошёл бы домой. Морской Ястреб пошел бы вперёд и только вперёд.

Так что, выпятив грудь и залихватски сдвинув шляпу путешественника набок, Милтон отправился вперёд.

Преодолев заросшую травой дюну, он вышел на опушку, где деревья были выше, чем в той части острова, где он до сих пор бывал. Здесь, в тени возвышающихся деревьев, было спокойно, в воздухе витал запах цветов, а над головой щебетали птицы.

А затем в чаще высоких деревьев показался просвет.

А в просвете показался дом.

Не избушка, крытая соломой, а двухэтажный деревянный дом с оловянной крышей. Он был старым и видавшим виды. Жёлтая краска на нём облупилась, а белое крыльцо просело. На окнах были задёрнутые, выцветшие на солнце занавески с узором в виде гибискуса, а дорожка, ведущая к дому, заросла вьюнками, как будто никто уже давно не входил и не выходил из дома.

Милтон, разумеется, знал, что это, должно быть, дом когда-то очень знаменитой и уже вполне почившей доктора Ады Парадис.

Это место, этот заброшенный дом на краю джунглей выглядел так, как будто здесь не сто́ит ничего трогать. Но Милтон всё равно пошёл на цыпочках вперёд, разглядывая всё вокруг в свой неоново-зелёный бинокль. Он увидел великолепный папоротник у входной двери, гнездо на одном из дубов и несколько оранжевых и фиолетовых бабочек.

Он уже думал о том, что определённо вернётся сюда завтра вместе с Инжир, чтобы провести дальнейшие наблюдения, как вдруг заметил какое-то движение.

Что-то очень быстрое. Что-то сизое. Что-то пролетело по воздуху, паря среди пальмовых ветвей, и шмыгнуло прямо за дом.

– Соколиные крылья меня подери! – прокричал Милтон, торопясь следом за яркой вспышкой. – Что бы это могло быть? Может, какая-то тропическая птица? Может, какая-то невиданная ранее тропическая птица? Я назову её Одинокоостровной попугай. Нет – Ара Милтона!

Но обойдя дом, он ничего за ним не нашёл.

Ничего, кроме стены из лозы.

Милтон тщательно всё осмотрел в бинокль, но, как ни старался, не смог обнаружить никаких признаков птицы.

– Что ты сделала с этим чудным экземпляром? – спросил он у лозы. Он заметил, что, в отличие от обычных лоз, которые росли из земли, эта лоза почему-то вилась свободно, словно занавеска из деревянных бусин в домике дяди Эвана. Он попытался разглядеть, что за ней, но, сколько бы зелёных веточек он ни отодвинул, за ними всегда оказывались ещё.

– Выплюни Ару Милтона, кому говорю!

Словно отвечая ему, лоза в его руке зашелестела.

Милтон знал, что это всё ветер (на островах посреди океана часто бывает очень ветрено). Но он всё равно продолжил разговаривать с лозой.

– Я знаю, что Ара Милтона там, – сказал он. – И кто знает, сколько ещё других невиданных ранее зверей ты держишь в своих грязных зелёных лапах.

Лоза нависла над ним, и Милтону в голову вдруг пришла по-настоящему пугающая мысль: что, если эта быстро-пребыстро растущая лоза сможет обвиться прямо вокруг него? Он отшвырнул веточки, которые держал в руках, представив, как они обвивают его лодыжки, хватают за ноги, сжимают его всё крепче и крепче, пока, наконец, полностью не поглощают, делая невидимым, безмолвным и одиноким.