Навстречу Рассвету

«Есть только два пути поражения Тигровой Лили. Один — твой путь, другой принадлежит другому. Осакрен уже установил свою связь с помощью магии. Если твой путь будет успешным, ты должна разорвать её связь. Божество сплела ваши нити воедино, но эта связь становится тоньше и угасает с каждым мгновением. Он сломается, если ты не восстановишь его своим телом. Соблазнить его заняться плотским актом — единственный способ разорвать ложные узы».

Её голос покинул мой разум, и видение растворилось. Я открыла глаза и увидела, что Трипп смотрит на меня с беспокойством. Он улыбнулся, как бы говоря: «С возвращением», и я также ответила улыбкой, чтобы дать ему понять, что со мной всё в порядке.

Костяная фейри наконец показала мне последний шаг. Чтобы спасти Питера от Тигровой Лили, мне придётся его соблазнить.

Мой разум был затуманен нашей историей. Питер планировал держать меня пленницей в Неверленде. Просто как домашнее животное, замена давно умершей Венди. Смогу ли я заставить себя преодолеть это и использовать своё тело, чтобы спасти его жалкую задницу? Как бы я ни злилась, я знала, что не смогу отпустить его. Между нами было слишком много недосказанного. Мне хотелось возненавидеть его, обвинить в том, как всё пошло наперекосяк, но я не могла. По-своему обеспокоенная, со стокгольмским синдромом… Я любила его.

Прежде чем я смогла подняться на ноги, моё внимание привлекла маленькая искорка света в конце коридора. Она исчезла почти мгновенно, и я потёрла глаза, задаваясь вопросом, видела ли я вообще что-нибудь. Поднявшись на ноги, я направилась туда, где видела мерцание, и все последовали за мной. В конце коридора я обнаружила на земле слабый слой волшебной пыли. Я могла бы поклясться, что слышала звон колокольчиков, эхом разносящийся по коридору. Когда я посмотрела в сторону шума, я уловила слабое сияние света в другом конце коридора. Я ускорила шаг, следуя за светом, и обнаружила на земле ещё больше волшебной пыли. Словно кто-то оставлял для меня хлебные крошки.

Я подошла к развилке бесконечных коридоров и инстинктивно повернула налево, следуя за невидимым влечением к своей судьбе. Трипп схватил меня за руку, пытаясь остановить, но я вырвалась из его хватки. Я повернулась и посмотрела на него, пытаясь передать силу своих убеждений одним лишь выражением лица. Звери двигались в противоположном направлении. Мои мальчики стояли на перекрёстке, не зная, по какому пути идти. Люциус ясно дал понять, что он и его братья вообще не верят в меня, но пошли они на хер. Таков был путь. Место за ухом, где, как я знала, хранились воспоминания Костяной фейри, в ответ защекотало, подталкивая меня вперёд. Судьба влекла меня на мой путь, к Питеру. Я побежала на полной скорости, следуя своей дорогой, оставив всех позади.

Я прорвалась через тяжёлую двойную дверь. Ручки покрыты слоем волшебной пыли. Я оказалась в комнате. Большая часть которой была погружена во тьму. Звук закрывающихся за мной дверей эхом разнёсся по огромному пространству, оставив меня почти в полной темноте. Моё внимание привлекло мерцание света, и я увидела, как сияние пикси исчезло за поясом тёмной фигуры, стоящей в лунном свете.

— Питер… — выдохнула я, когда мои глаза упивались его видом. Его волосы были растрёпаны, каштановые пряди блестели в слабых лучах лунного света, проникающего из окна наверху. Металлический ошейник свободно болтался на его шее, соединяясь с парой наручников на запястьях. Несколько цепей упали на пол, приковав его к стальному крюку, воткнутому в землю. Он стоял высокий и стойкий. На нём не было ничего, кроме рваных штанов. Его толстый кожаный ремень висел на бёдрах, полностью лишённый всего оружия. Руки были расслаблены, и он не сделал ни малейшего движения, чтобы потянуть за свои путы. Его глаза выглядели пустыми, когда он смотрел мимо меня, не моргая. Чёрная пелена скрывала его тёплые янтарные глаза. Я почувствовала, как моё сердце разрывается. Все эмоции, которые я когда-либо испытывала к этому человеку, вырвались на поверхность.

«Даже сладчайший мёд нам от избытка сладости… противен», — слова Шекспира прекрасно передали мои чувства. Между любовью и ненавистью была тонкая грань, но, когда я посмотрела на Питера, эти границы размылись. Противоречивые эмоции захлестнули меня, заставляя задыхаться.

— Питер! — позвала я. — Питер, я здесь, — его глаза не дрогнули. Он продолжал смотреть в забвение.