Навстречу смерти. Практические советы и духовная мудрость тибетского буддизма

Иными словами, тонкие формы элементов возникают в обратном порядке: из пространства возникает энергия ветра, из неё — огонь, из него — вода, а из неё — земля127. Однако вместо проявления физического тела, состоящего из пяти грубых элементов (которое происходит лишь после зачатия и начала следующей жизни), возникает ментальное тело. Именно оно совершает путешествие через бардо становления128. С точки зрения восьми сознаний это стадии с первой по восьмую, сходящиеся в точке, и — в зеркальном отражении — стадии с восьмой по первую, исходящие из точки129.

Две линии, также символизирующие «я» и «другого», находятся на самом большом расстоянии друг от друга (самая сильная двойственность), когда мы начинаем умирать, находясь у «края» бардо умирания. Они пересекаются в точке, в окончательном моменте смерти, когда «я» и «другой» сливаются в недвойственном блаженстве130. По мере того как мы перемещаемся вниз, в точку, у нас также заканчивается время — и пространство, поскольку и то, и другое является двойственными конструктами. Всё материальное распадается, всё духовное движется к объединению. Двойственность дезинтегрируется, недвойственность интегрируется. Смерть — это плохие новости для материи и отличные новости для духа. Если вы ориентированы духовно, у вас действительно есть повод для радостного ожидания.

Рисунок 4. Колесо жизни.

Любезно предоставлено автором

Если мы продлим обе линии за границу бардо умирания, пространство, которое заключено между ними, будет символизировать бардо этой жизни. Это показывает нам, что — признаём мы это или нет — у нас остаётся всё меньше и меньше времени. Пока вы читаете эти слова, крупицы времени просачиваются через центр космических песочных часов131.

Две линии также символизируют протянутые руки Ямы, Владыки Смерти, удерживающего Колесо жизни (см. рис. 4). Изображение Колеса жизни можно видеть у входа в большинство монастырей — оно призвано напоминать нам, что жизнь всегда в руках смерти. Поскольку мы живы, хватка Ямы временно ослаблена. Мы не ощущаем его объятий. Но когда мы стареем, заболеваем и умираем, его хватка превращается в тиски, которые не дают нам дышать. Мускулистые руки Ямы сжимают нас в точку смерти, полностью выдавливая из нас остатки жизни132.

Это изображение также помогает нам понять, что во время смерти в своём уме мы испытываем в точности то же самое, что заложили в него при жизни. Ум подобен губке. Он впитывает содержимое среды, в которую помещается. Когда мы умираем, содержимое этой губки выдавливается и становится всем, что мы переживаем. Именно поэтому нам стоит пропитать свои умы бодхичиттой и накопить как можно больше заслуг. Помните, выжатая из нас карма позаботится о нас. Этот же процесс происходит и при жизни. Если вы хотите узнать настоящий характер человека, его внутреннее содержание, посмотрите, что выходит из него, когда он находится под давлением ситуации.

Продолжим играть с метафорами и добавим капельку чёрного юмора: верхнюю часть песочных часов можно более наглядно изобразить как садовый измельчитель, одну из тех придорожных машин, которые перемалывают ветки на опилки. Бардо умирания — это измельчитель всего материального. Ни одна вещь, имеющая форму, не пройдёт через бесконечно узкие границы, представляющие собой бардо дхарматы, недвойственную точку реальности. Даже пространство и время не протиснутся сквозь эту сингулярность, как не могут они протиснуться сквозь чёрную дыру. Именно поэтому бардо дхарматы лежит за пределами пространства и времени. Ничто не перейдёт из этого проявленного мира на «другую сторону».

В верхней области измельчителя крошится грубое тело (внешнее растворение). Во внутренней области обращается в пыль тонкое тело (внутреннее растворение). Все формы — как физические (тело), так и ментальные (сознание), — перемалываются и отбрасываются. Лишь крайне тонкое и нерушимое тело, на том уровне, на котором тело состоит из праны, проходит через эту недвойственную точку. Это нерушимое «тело» есть бесформенное осознавание, ваша сокровенная природа. Поскольку оно бесформенно, оно может пройти. Оно не умирает. Фримантл пишет [Fremantle, 2001, 193]: