Навстречу ветру

И на свет явился он в годы предвоенные.
Был хорошеньким таким, мальчиком отменным.
Но ужасная война все перевернула.
Мама сына в сад взяла, а бомба дом рванула.
Ни кровати, ни стола,
Остались в том, в чем были,
Власть квартиру им дала,
И раны залечили.
Вот однажды мальчик Боб сильно простудился,
То ли бред, то ли озноб, то ли сон приснился.
Но увидел он себя в зеркале напротив
В маске белой на лице, испугался очень.
Но видение тогда было очень точным
И профессию ему словно напророчило.
И когда пришла пора самому трудиться,
Маску мима выбрал он, вглядываясь в лица.
И в профессии своей
Многим дал он фору,
Как пичужка соловей
Тенору любому.

Огромный, огромный мир, голубые небеса, прозрачный свежий морозный воздух. Или зеленая сочная трава, сверкающее солнце. В этом мире, полном самых разных оттенков, появился мальчик: голубые глаза, черные шнурком брови, светлые вьющиеся волосы, пухлые розовые губы, длинные ноги, растущие вширь плечи и тонкая талия. Таков детский портрет Бориса Агешина. Мальчик рос, научился понемногу замечать вокруг себя мир, и родилась в его голове мечта стать моряком. Необозримые водные просторы, синие-синие, без конца и без края, горизонт, сливающийся с небом, белый парусный корабль. Он стоит на носу, вдыхая свежий, ароматный морской воздух и чистоту свеженадраенной, теплой от солнца палубы. Ветер надувает паруса, и корабль скользит в неизвестность. Так ему мечталось. Эти картины все чаще и чаще рисовались его воображению. Мальчик с детства был любознателен, и страсть к путешествиям, желание познать мир проявились довольно рано. Как гласит семейная легенда, однажды (было ему года три от роду) он вышел из дома и в одной ночной рубашонке пошел по 13-й Красноармейской, где тогда жили его родители, наблюдая текущую вокруг жизнь. То путешествие закончилось благополучно. Но моряком Борис не стал. Детские мечты редко осуществляются… Зато он заинтересовался драматическим кружком, еще в октябрятском лагере. Все ребята записывались, записался и мальчик Боря. К приезду родителей стали готовить концерт, разные сценки, смешные, веселые. И вот праздник — родительский день. Состоялся и концерт, к которому так долго и тщательно готовились. Кто пел, кто читал стихи, танцевал, и, конечно, показывали разные забавные сценки. В одной из них участвовал Боря, но когда дошла очередь до него, он будто язык проглотил — так ни слова и не промолвил. Можно считать, что с того казуса началась его будущая карьера мима. Вскоре он увлекся пантомимой, и свои детские мечты о море, о путешествиях и приключениях мог реализовать в воображаемом мире. Профессия, которой он овладел, была способна унести его куда угодно. Когда он выходил на сцену, не только его, но и зрителей фантазия переносила в любую точку планеты. Его парусами стали кулисы, надраенной палубой — планшет сцены, шум прибоя с лихвой заменяли аплодисменты.

Совершенно естественно желание драматического актера или певца записать на пленку тот или иной концерт, но как записать вечер пантомимы? И все же однажды Боря привез с гастролей домой аудиозапись (видео тогда еще не было), сделанную на его выступлении. Это было очень интересно. Сначала полная тишина, потом раздался легкий смешок, потом смех нарастал, затем опять тишина — и вдруг взрыв хохота, переходящий в повизгивание, и шум оваций. Вот уж действительно, это звучало, как шум моря, рокотавшего, словно девятый вал.

И еще мне кажется, внутренний мир актера-мима можно сравнить с наполненным бокалом. И чем полнее он, тем интереснее наблюдать, как капля за каплей он делится своими мыслями со зрителем, как хочет перелить свои размышления и чувства в сердца зрителей. И чем подробнее и точнее он это делает, тем интереснее следить за тем, как рождается тот или иной образ. Это ведь так трудно, без единого слова, без костюмов и декораций, без партнеров, наедине с публикой, молча передать характер, место действия, ситуацию, в которую погружает своего героя мастер пантомимы. Таков на сцене заслуженный артист России Борис Агешин.

Вот такая у меня семья. И не будет преувеличением добавить, что в нее входят и мои любимые зверушки.

А если посмотреть шире, то Театр — это еще одна часть моей родословной.