Навстречу ветру

Однажды Тая возвращалась адлерским поездом с моря, и ее единственным попутчиком в купе был молодой офицер. Спокойный, неразговорчивый, с бледным лицом и нежным румянцем на скулах. Его звали Сергеем, он то ли служил, то ли просто жил в каком-то далеком военном гарнизоне и ехал в Москву в госпиталь на обследование. Поначалу они оба как-то стеснялись присутствия друг друга, постоянно выходили из купе, чтобы дать возможность другому переодеться или даже поесть, но, поскольку путь был долог, постепенно начали разговор. Тая – о литературе, Сергей рассказывал истории из жизни своих друзей. Он был для нее словно с другой планеты – настолько они были разные. Он, суровый и мужественный, живущий в холодном ветреном крае, где самым ценным является мужская дружба и военное дело. Она – нежная и хрупкая, живущая в своем музыкальном и шерстяном мире. Слушая его, она быстро работала спицами, вывязывая какие-то сложные узоры на свитере, и время от времени поднимала к нему глаза, чтобы выразить взглядом либо удивление, либо одобрение, либо полное понимание. К вечеру первого дня пути они уже вместе чаевничали, ели купленные в ресторане пирожки, а поздно ночью и вовсе отправились в ресторан. Сергей заказал ужин, шампанское, шоколад. Курица была непрожаренная, да и картофель подали холодным, но никто этого как будто бы не заметил. Говорили уже обо всем сразу, плавно переходя от одной темы к другой, и вышли из ресторана в обнимку. У Таи кружилась голова. Она и не помнила, когда ей было так хорошо. Она и раньше в компаниях могла пригубить вино, да и собеседники зачастую бывали интересными людьми, но вот такого понимания, тепла и волнения, которое она переживала в ту ночь, она никогда не испытывала. Они вернулись в купе, снова заняли свои места друг напротив друга и уже почти в темноте продолжали говорить. Тая и не заметила, как ее руки оказались в его руках. Его ладони были мягкими и теплыми, и Тае казалось, что он держит в них не только ее руки, но и всю ее саму. И такую она почувствовала защищенность, так ей стало легко, что она уже потом вдруг поняла, что с ней случилось, – она представила себе, что живет с этим мужчиной рядом, что они муж и жена. Она так увлеклась этой игрой в супруги (тихо и сладко), что когда Сергей вдруг пересел к ней на диванчик и приобнял ее, она чуть не застонала от счастья. Она, возможно, только тогда в первый раз поняла, что означает встретить свою судьбу и жить с настоящим, любимым мужчиной.

Она стала припоминать своих подруг и знакомых, которые жили счастливо в браке, и с горечью осознала, насколько ущербна была ее жизнь в этом смысле. Она прожила до сорока пяти лет как сирота. Никто не обнимал ее так, как обнимал Сергей. Никто не рассказывал ей простые житейские истории, не делился своими мыслями, не смеялся над смешными случаями. Он был настолько живой, веселый и приятный в общении человек, что ей захотелось его вообще украсть, забрать к себе домой, посадить в кресло в гостиной и кормить его самыми вкусными блюдами, хотелось приносить ему в ванную комнату чистые полотенца, варить ему какао на завтрак и даже подавать домашние туфли!

Но она так и не набралась храбрости и не спросила его, женат ли он, есть ли у него семья, дети… И когда он поцеловал ее, сначала в висок, а потом в щеку и губы, она поняла, что должна украсть его хотя бы на эти несколько часов, на ночь, сделав его своим мужем, иначе никогда себе не простит упущенного волшебного момента.

Чувства, которые охватили ее, были совершенно не похожи на те, что она переживала, когда много лет тому назад ее целовал молодой, влюбленный в нее художник по имени Альберт (который и стал, собственно, отцом Василисы). Тогда ей было просто страшно. А еще она гордилась тем, что в нее влюбился столь интересный и экстравагантный парень, на картины которого приходили смотреть все ее подруги. Правда, когда Альберт узнал, что Тая забеременела, он сильно изменился к ней и как-то уж очень быстро женился на молодой актрисе с не менее редким, чем у него самого, именем – Евдокия, Дуня.

Сергей был с ней так нежен, и она с такой легкостью позволила ему раздеть себя, что и не заметила даже, как уснула на тесном диванчике в его объятьях. И хоть прошло больше трех лет, она до сих пор помнила запах его волос, так, должно быть, пахнет мыло или шампунь. Однажды она зашла к своей приятельнице в гости и, проходя мимо ванной комнаты, услышала этот аромат. Слегка горьковатый и одновременно сладкий, как пахнет сухое дерево. Она несколько минут простояла под дверью с закрытыми глазами, пытаясь вновь пережить те счастливые минуты в купе…